Моисей Мейерович - Шлиман

Вообще в этой дружбе Вирхов был стороной страдающей. Заваленный необъятной научной и политической работой, он должен был находить время и силы для обстоятельных ответов на сотни вопросов, которыми были полны письма Шлимана. Вопросы касались всего на свете: ботаники и химии, геологии и медицины, домашнего хозяйства и воспитания детей. Однажды Шлиман нашел в турецкой деревушке тяжелобольного ребенка. Не рискуя действовать арникой и касторкой, самозванный врач подробнейшим образом описал Вирхову симптомы болезни и потребовал совета. Через несколько дней пришел ответ с приложением нужных рецептов. Ребенок был спасен.

На научном росте Шлимана влияние Вирхова сказалось самым благотворным образом. Часто Вирхов не стеснялся в упреках. Возник спор о датировке одного из слоев Гиссарлыка. Шлиман ошибся и был принужден взять свои утверждения обратно. Вирхов писал ему по этому поводу: «В этом отношении вы всегда больше прислушивались к Бюрнуфу, который немедленно изрекал приговор, чем ко мне, который как естествоиспытатель более сдержан и поэтому приносил меньше удовлетворения». Все время Вирхов уговаривал Шлимана не спешить с выводами и не разбрасываться в раскопках Троады: «Вы все сделаете наполовину, или на четверть, или на восьмую, или еще меньше, а потом придется вносить поправки. Я бы на вашем месте с большей сосредоточенностью остановился на Гиссарлыке». И напоминает: «Ненависть филологов к вам не исчезла, она лишь притаилась».

Наряду с серьезной научной помощью Вирхову приходилось выполнять самые неожиданные поручения, например, подыскивать гувернантку для Андромахи. Нашлась наконец вполне подходящая особа, некая фрейлейн Мария Мелин. Но Шлиман потребовал, чтобы она приняла древнегреческое имя Икава (Гекуба). Фрейлейн отказалась наотрез. Тогда Шлиман пишет: «Если ей не по душе имя Гекубы, пусть она назовется Клитемнестрой, Лаодикией, Бризеидой, Тиро, Гиппокастой или каким-нибудь другим гомеровским именем, только не Марией, потому что мы живем в греческом мире».

Фрейлейн Мелин выбрала себе наконец имя Бризеиды. Знала ли благонравная гувернантка, что так называлась наложница Ахилла, впоследствии отнятая Агамемноном? Сам Шлиман не искал никакой символики в этих греческих именах,- он просто хотел, чтобы у него дома ничто не нарушало гомеровской атмосферы.

Ради этой атмосферы был построен и его новый дом на Университетской улице.

Снаружи здание это, пожалуй, мало чем отличается от многих богатых особняков, какие строились в ту пору. Но вот описание одного современника: «Этот дворец представляет собой среди роскошного сада мраморное здание в два этажа. Между первым и вторым этажами большими золотыми буквами обозначено название постройки: «Дворец Илиона». В нижнем этаже помещается «Музей Шлимана», где собраны найденные им редкости из троянских раскопок… Первый этаж занят жилыми помещениями и большим, блестяще убранным торжественным залом. В эти покои ведет широкая мраморная лестница, чудо архитектуры – она не имеет опоры, а как бы висит в воздухе. Вся, мебель выдержана в древнегреческом стиле. Танагрские статуэтки (Танагра – город в Беотии (Средняя Греция), где было найдено множество античных терракотовых статуэток реалистического стиля) и произведения античной керамики украшают комнаты. На мозаичном полу изображены важнейшие экземпляры троянских ваз и урн, вдоль стен – фризы с классическими пейзажами и эпизодами из «Илиады», перемешанные со стихами Гомера. Над каждой комнатой на языке Гомера указано ее название. Подобная же мраморная лестница ведет в святая святых: в рабочие комнаты, помещающиеся во втором этаже, из которых особое внимание привлекает библиотека. Целые ряды полок, с полу до потолка, заполнены тут исключительно рукописями самого Шлимана. Над библиотекой значится изречение Пифагора: «Кто не учится геометрии, тот не входи» (Ф. Булгаков, Шлиман и его археологическая деятельность («Исторический вестник», 1891, № 2.)).

Дом был еще недостроен, мозаичники шлифовали полы, на крыше устанавливали двадцать четыре статуи греческих богов и богинь, а хозяин уже стоял в кабинете перед высокой конторкой (по старой привычке он работал стоя) и читал корректуру новой книги.

Она называлась: «Илион, город и страна троян. Исследования и открытия в Троаде и в особенности на месте сооружения Трои».

Это был капитальнейший том в 900 страниц с 1800 иллюстрациями, с картами и чертежами. Здесь подробнейшим образом излагалось все, что наука знала об истории Троады, приводились обстоятельные данные по физической географии, климатологии, флоре и фауне страны, ее топографии и этнографии. Затем изложена была история «троянского вопроса», начиная с Деметрия из Скепсиса (Деметрий из Скепсиса – древнегреческий историк, написал книгу «Троянское мироздание», в которой рассмотрены гомеровские древности) и средневековых путешественников до последнего времени. И лишь с 240-й страницы начиналось описание материалов, добытых в результате раскопок.

Эта книга была написана не одним Шлиманом. Полтораста страниц в ней занимают статьи ряда виднейших специалистов, разработавших отдельные частные вопросы. Список этих статей показателен: 1. «Троя и Гиссарлык» – проф. Вирхов. 2. «Отношение Нового Илиона к Илиону Гомера» – проф. Дж. П. Махеффи (Дублин). 3. «Надписи Гиссарлыка» – проф. А. Сейс (Оксфорд). 4. «Тимбра и Ханайтепе (курганы Троады)» – Франк Кальверт. 5. «Врачебная практика в Троаде» – проф. Вирхов. 6. «Список растений Троады» – по материалам Вирховa, Шмидта, Чихачева и др. составил проф. Ашерсон (Берлин). 7. «Утерянное искусство закалки меди» – А. Дж. Деффильд (Лондон). 8. «Волоокая Гера» и 9. «Троя и Египет» – проф. Бругшбей (Берлин). Карты и планы составлены по чертежам Э. Бюрнуфа и М. Горкевича.

Глубоко содержательное и блестящее по форме предисловие к книге написал Вирхов.

Получилось подлинное интернациональное содружество ученых! И это – в книге Шлимана, маниакального самоучки, который начал свою научную работу с того, что противопоставил свои утверждения всем аксиомам официальной науки! Для создания подобного содружества Шлиману не пришлось отказываться от своего основного принципа – от веры в реальность народного предания. Наоборот, виднейшие ученые всех стран пришли к Шлиману, когда убедились в огромной внутренней правоте этого человека.

Необыкновенное впечатление производит эта книга. В ней много ошибок с точки зрения современной науки. Значительную часть этих ошибок впоследствии обнаружил и исправил сам Шлиман в процессе дальнейших исследований.

У каждого археолога неизбежны на первых порах ошибки, вызванные и недостаточностью материала, и собственными увлечениями, и предвзятыми теориями прежних исследователей. Слишком велик был открытый Шлиманом новый археологический материк, чтобы точно измерить его, взойдя на первую прибрежную вершину.