Роберт Кочарян - Жизнь и свобода. Автобиография экс-президента Армении и Карабаха

Сбор подписей велся подпольно, поэтому сложно сказать, кто управлял этим процессом, – никакой оформленной структуры не существовало (по крайней мере, я о такой никогда не слышал). Явных лидеров тоже не наблюдалось, но, пожалуй, среди всех активистов заметно выделялся Аркадий Карапетян (позднее, во время войны, он станет заниматься формированием отрядов самообороны). При этом вовлеченность в движение, начатое маленькой группой энтузиастов, росла в геометрической прогрессии и очень быстро стала всеобщей. Этот удивительный яркий процесс эмоционально глубоко захватил и объединил наш народ. Нас переполняли оптимизм и искренняя вера в то, что раз в стране гласность, перестройка, то ко мнению людей, конечно же, прислушаются. Мы были убеждены в собственной правоте и не совершали ничего антисоветского – просто подписали законное обращение в ЦК КПСС, в Политбюро, к Горбачеву.

1 декабря 1987 года наша карабахская делегация поехала в Москву и передала обращение, под которым стояло несколько десятков тысяч подписей, в приемную ЦК КПСС. В нем мы объясняли свою позицию и приводили в ее защиту документы, касающиеся истории, этнографии, культуры Нагорного Карабаха. Через месяц, в январе 1988-го, в Москву отправилась еще одна делегация. Каждая из них пыталась донести до центральной власти простую идею: проблема есть – и серьезная; раз она уже поднялась на поверхность, ее нельзя игнорировать – ее надо решать. Можно действовать поэтапно, можно искать различные формы, но нельзя делать вид, что ее не существует, – иначе начнутся неконтролируемые процессы. В ЦК нашим делегатам отвечали, что относятся к сложившейся ситуации с пониманием, но рассматривать ее готовы только в социально-экономической плоскости. Говорили, что схожих проблем в СССР около двадцати, и решение одной из них повлечет за собой цепную реакцию. Вести из Москвы не вдохновляли – напротив, они только нагнетали напряжение, гальванизировали до предела известное упрямство карабахцев, и в какой-то момент накопившаяся неудержимая энергия просто вытолкнула людей на улицы. Начались массовые митинги и демонстрации.

Для Советского Союза это было невиданное дело: митинг, не организованный сверху, а, как сейчас говорят, несанкционированный, стихийный, народный, зародившийся в самых низах. Такого не случалось, наверное, со времен царя. Самые первые выступления происходили мирно, под искренними и наивными лозунгами – мы все еще верили, что решение центральной власти будет справедливым. Люди выходили на улицу с плакатами «Ленин, Партия, Горбачев». С каждым днем митинги становились все более многолюдными, все чувствовали, что происходят очень важные исторические события, и никто не хотел оставаться в стороне.

Процесс захватил даже тех, кто занимал высокие должности и поэтому, казалось бы, должен был вести себя более осторожно. Но так не получалось: если, скажем, первый секретарь райкома партии не присоединялся к стихийному митингу, который собрался у здания райкома, то сразу же терял всякий авторитет.

Появились первые неформальные лидеры – те люди, которые активно выступали на митингах, смело говорили о происходящем, умели увлечь за собой. Некоторые из них придерживались радикальных взглядов, другие – более умеренных, но многих из них знали и уважали по прошлым делам и поступкам, их мнению доверяли, к ним прислушивались. Среди этих лидеров были и директора предприятий, и партийные работники, и преподаватели вуза, писатели и представители рабочих коллективов.

Пошел интересный и необычный для советской действительности процесс самоорганизации движения. Инициативно образовалась неформальная группа, которая принимала все решения о митингах: где и когда их проводить, как обеспечивать порядок. Никто нас не избирал, все произошло само собой: активистов, взявших на себя организационные функции, объединила совместная деятельность. Стояла зима, очень холодная в тот год, и мы заботились о том, чтобы люди имели возможность согреться: привозили горячую воду, заваривали для всех чай, обеспечивали питание. Медики устроили на площади дежурство «скорой» – мало ли что может произойти.

Мы собирались в любом подходящем месте – на работе или дома у одного из нас, – обсуждали текущую ситуацию и принимали решения. В это же время на всех карабахских предприятиях шли общие собрания коллективов и первичных партийных организаций. Тема обсуждения – одна, насущная, волнующая всех: переход Нагорного Карабаха в подчинение Армении. Собрания единогласно принимали постановление: «Просить вышестоящие органы решить вопрос о воссоединении НКАО с Арменией положительно». Затем постановления передавались выше, и везде – на пленумах и партхозактивах райкомов, горкома партии и советов народных депутатов всех уровней – принимались единогласно.

Руководство Азербайджана пыталось повлиять на нас. Приезжали разные партийные деятели, должностные лица из ЦК компартии республики и уговаривали прекратить митинги. Держались они не очень уверенно – нам казалось, что власть растерялась и не вполне понимает, что со всем этим делать.

В середине февраля в Степанакерт ввели союзные войска, а Баку направил дополнительные милицейские силы из соседних с областью азербайджанских районов. Такая попытка силового давления не вполне вписывалась в заявленную центральной властью политику и сразу вызвала у всех волну возмущения и негативное отношение к союзному центру. Теперь на улицы вышел весь город, и митинги продолжались безостановочно. Основное требование – созвать сессию народных депутатов области и принять решение о воссоединении НКАО с Арменией. Начался сбор подписей депутатов областного совета за проведение 20 февраля внеочередной сессии с единственным вопросом на повестке дня: о передаче области из состава Азербайджана в состав Армении. Собрать нужное по регламенту количество подписей в той атмосфере не представляло ни малейшего труда.

19 февраля азербайджанское агентство «Азеринформ» сообщило, что ЦК КПСС никаких территориальных вопросов не рассматривал и рассматривать не собирается. В знак протеста в Карабахе объявили всеобщую забастовку. В советские годы забастовка считалась невероятным, из ряда вон выходящим событием. Уже на следующий день в Степанакерт прибыла делегация – Багиров [8] Багиров, Кямран Мамед оглы (1933 – 2000) – член ЦК КПСС, с декабря 1982 года по май 1988 года – первый секретарь ЦК КПСС Азербайджанской ССР. , Яшин [9] Яшин, Виктор Михайлович – инструктор отдела пропаганды ЦК КПСС. и еще кто-то из членов бюро ЦК КП Азербайджана, чтобы предотвратить проведение сессии.