Борис Соколов - Тухачевский

Тогда же и комиссар 1-й армии О. Ю. Калнин телеграфировал в Реввоенсовет Республики: «31 декабря без нашего ведома командарм-1 Тухачевский послал телеграмму Реввоенсоветам фронта и Республики, в которой называет полит-комиссара Медведева явным провокатором, действия которого, по словам Тухачевского, систематически разрушают армию, и приводит следующие факты в доказательство. Первое: Медведев подрывает авторитет командарма, а именно: отменяет разрешенную командармом служебную командировку помощнику зав. разведотделом армии, которому, как главное, поручено закупить и привезти для должностных лиц штаба на праздник (очевидно, Новый год. — Б. С.) масло, поросят, муку. Второе: Медведев, будучи комиссаром Пензенской дивизии, от августа до сентября 1918 года, расстроил дивизию, последствием чего явилось отступление Пензенской дивизии у Белебея. Обвинение в явной провокации со стороны Тухачевского, молодого офицера, который, по его личным словам, знаком с партией только с августа 1917 года (это уж явная фантазия Калнина— как-никак, еще в 1912 году Тухачевский познакомился и подружился с большевиком Кулябко. — Б. С), является действием крайне демагогическим… Причиной обострения взаимоотношений политкомармов с командармом является следующее. С развитием армии развивался и штаб армии, а также всё управление, но только по количеству и штату, но не по качеству. Замечался скрытый саботаж, халатное отношение, кумовство. По мере возможности принимались меры к пресечению подобных явлений, был ряд смещений и перемещений, с которыми командарм не вполне согласился. Из высших должностных лиц и командарма образовался кадр, который себя огородил китайской стеной от влияния и контроля политкомармов. Стремление избежать совместной работы замечалось особо с взятием Сызрани, также с каждой похвалой со стороны высшего командования (в адрес командарма), а особо, когда в Реввоенсовете Республики наметили Тухачевского помощником командующего Южным фронтом. Наш лаврами побед армии увенчанный командарм-1 поднял голову, как настоящий красный генерал типа Наполеона. 22 декабря Главкому Вацетису заявляет, что он как командир и притом коммунист не может мириться, что к нему на равных со старым генералом приставлены политкомармы… Я не могу мириться с таким поведением командарма, рассматривая его как шаг, направленный к дискредитации власти комиссаров и попытку самочинно установить порядок единоличного управления армией… Прошу пресечь домогательства командарма и оградить достоинство комиссаров».

Троцкий и другие руководители Реввоенсовета Республики приняли в этом конфликте сторону Тухачевского и Медведева из 1-й армии убрали — в назидание другим. Комиссары при командармах — институт, конечно, необходимый, но слишком уж Сергей Павлович зарвался. Эка невидаль — салон-вагон у командарма с порученцами (адъютантами) и прислугой. Вон у председателя Реввоенсовета — не вагон, а целый бронированный поезд с большой командой. Иначе просто нельзя управлять войсками, когда связь из рук вон плоха, командиры неопытны, а порой и ненадежны, а снабжение войск всем необходимым и главе военного ведомства и командарму приходится лично проталкивать в наиболее нуждающиеся дивизии и полки.

Кстати, вот как описывает наделавший столько шуму салон-вагон Тухачевского Корицкий, в отличие от Самсоновича, настроенный к Михаилу Николаевичу вполне дружески: «Его салон-вагон, ранее принадлежавший какому-то крупному железнодорожному чиновнику, был комфортабелен и удобен для работы. Здесь стоял письменный стол, тяжелые кресла красного дерева, у кожаного дивана — круглый столик. За ним мы… пили чай… На письменном столе у Тухачевского я заметил томик Пушкина, раскрытый на "Истории Пугачевского бунта". Рядом лежали "Походы Густава Адольфа", "Прикладная тактика" Безрукова, «Стратегия» Михневича… "Да, — вздохнул он, — со времен Разина и Пугачева этот край не знал войн. А теперь вот пожалуйста…"» Как видим, никакими особыми излишествами Тухачевский не злоупотреблял. Из «предметов роскоши» имел лишь книги по военному искусству. Да и их штудировал лишь ночами. Корицкий приводит слова проводника салон-вагона о Тухачевском: «За всю ночь только часика три вздремнул, а то всё читал…» Интересно, что, хотя в Красной армии были полки имени Степана Разина и Емельяна Пугачева, в разговоре с Корицким Тухачевский соотносил с крестьянскими восстаниями XVII–XVIII веков не своих находившихся у власти партийных товарищей, а мятежников из чехословацкого корпуса и Народной армии. Большевики для него в тот момент уже были новым воплощением российской государственности.

Что же касается поросенка к праздничному столу, то над этим Троцкий с коллегами наверняка от души посмеялись. Председатель Реввоенсовета и не такими деликатесами баловался. А уж насчет саботажа, кумовства и разгильдяйства, то вряд ли здесь штаб 1-й армии чем-то особо выделялся в худшую сторону. Все эти пороки цвели пышным цветом и в других штабах и сами по себе не могли стать причиной недовольства командармом со стороны Реввоенсовета. Ведь Тухачевский брал города один за другим и крупных военных неудач на своем счету пока что не имел.

Не исключено, что комиссар Медведев действительно был аскетом, нисколько не заботившимся о личных удобствах и собственном внешнем виде, в противоположность подтянутому и ценившему уют Тухачевскому. Позднее Сергей Павлович был одним из лидеров «рабочей оппозиции», как раз и обвинявшей руководителей партии в том, что они наслаждаются всеми благами жизни за счет рядовых партийцев. Кончили же Медведев и Тухачевский одинаково: в разное время сгинули в волнах сталинских чисток.

На Южный фронт Михаил Николаевич прибыл в начале января 1919 года. Он недолго оставался помощником командующего фронтом, предпочтя возглавить одну из армий — 8-ю, где сражалась теперь 15-я Инзенская дивизия, ранее одна из лучших в 1-й армии. К тому времени разложившиеся под влиянием царицынской неудачи и советской агитации войска Краснова беспорядочно отступали, а многие казачьи полки, поверив обещаниям, что Советы их троить не будут, расходились по домам. Однако занимавшие территорию Донской области войска Красной армии и отряды ЧК начали проводить бесчеловечную директиву о «расказачивании», санкционированную Лениным и Свердловым 24 января 1919 года. Она предусматривала не только юридическую, но едва ли не поголовную физическую ликвидацию казачьего сословия. Член Реввоенсовета 8-й армии И. Э. Якир, ставший одним из ближайших друзей Тухачевского и разделивший его горькую участь, в развитие директивы ЦК издал приказ, предусматривающий «расстрел на месте всех имеющих оружие» (а среди казаков был вооружен практически каждый) и «процентное уничтожение мужского населения». Новый командующий 8-й армией предпринял некоторые шаги по ограничению масштаба репрессий и реквизиций (хлеб у казаков отбирали подчистую), справедливо опасаясь массового восстания людей, с детства учившихся воевать. Так, Тухачевский смягчил приказ Реввоенсовета Южного фронта от 15 февраля 1919 года о конфискации у казаков лошадей и повозок, потребовав возложить всю тяжесть этой гибельной для казачьих хозяйств меры «исключительно на кулацкую и богатую часть населения». Но его власти как командующего армией для существенного изменения политики в Донской области было явно недостаточно.