Григорий Дольников - Летит стальная эскадрилья

В начале апреля наш отряд прибыл на полевой аэродром. Поселились в палаточном городке. Чистый степной воздух, зеленый ковер душистых трав летного поля и окрестностей - все это внесло радостное разнообразие в казенную обстановку казарм и учебных классов. Здесь нам предстояло освоить сначала учебно-тренировочный самолет УТ-2, а затем боевой И-16.

Своих инструкторов мы знали еще задолго до выезда в лагеря. В нашей, первой летной группе инструктором был младший лейтенант Николай Нестеренко, закончивший нашу же школу несколько месяцев назад. Опыта обучения он, конечно, не имел, но производил впечатление требовательного командира: с каждым из нас помногу беседовал, тщательно изучал ребят как по скромным личным делам, так и в повседневной жизни. Инструктором второй летной группы нашего звена был его хороший товарищ младший лейтенант Анатолий Кожевников. Вместе с Нестеренко они окончили школу и по-дружески делились своими первыми опытами в обучении курсантов.

С Анатолием Кожевниковым в последние годы войны мне довелось служить в одном авиакорпусе и встречаться на фронтовых аэродромах. Воевал он смело, творчески, заслужил уважение товарищей, и слава о его боевых делах ушла далеко за пределы полка. В конце войны Анатолий стал Героем Советского Союза, командовал истребительным авиационным полком. Позже окончил военно-воздушную академию, затем Военную академию Генерального штаба и находился на различных командных должностях в звании генерал-лейтенанта авиации. Сейчас Анатолий Кожевников живет в Москве, пишет книги.

Командиром нашей эскадрильи был известный в школе методист майор Казанский. Его по праву считали одним из лучших летчиков школы, и курсанты гордились этим.

Начались полеты. Без особого труда мы освоили самолет УТ-2, так как почти все летали в аэроклубах на По-2, который немногим отличался от учебно-тренировочного самолета. Первыми поднялись в небо и стали летать самостоятельно Саломатов, Фигуркин, Гучек. Не ладилось с посадкой у Савинова, Тихонкова и Шамова, но благодаря совместным усилиям инструктора, опытных командиров звеньев и они успешно закончили программу.

Однажды неожиданно для всех мы увидели на аэродроме боевые самолеты И-16 и учебные УТИ-4. Наконец-то!

Самолеты И-16 все еще считались у нас лучшими истребителями, и мечтой каждого летчика было овладеть этой сложной в технике пилотирования машиной. Особенно неподатливым был И-16 на взлете и посадке, думается, сложнее самолетов всех последующих поколений.

Эти особенности самолета мы хорошо знали, поэтому очень тщательно готовились. Но прежде чем начать полеты, курсанты должны были отработать рулежку. Для этой цели были подготовлены устаревшие, отслужившие сроки, еще со старыми моторами, самолеты И-16, да и у тех обшивку на крыльях сняли, чтобы на разбеге они не смогли взлететь.

И вот мы с увлечением рулим и "взлетаем" без взлета. Поначалу почти каждый, начав разбег в одну сторону, заканчивал его в обратную. Бывали и случаи капотирования - когда самолет переворачивался через крыло и оказывался вверх колесами. Это происходило при соответствующей ошибке и у бывалых летчиков на боевых самолетах. Тогда шутники говорили: "Перевернули вверх колесами для просушки", а несведущие новички верили.

На боевом самолете И-16 первым вылетел Сергей Саломатов. К этому дню готовилась вся наша группа, особенно инструктор Нестеренко. Ведь Саломатов был его "первачком". Все прошло удачно. Взлетел Сергей ровно, приземлил машину на три точки и без "козлов", как говорили, "притер".

У меня с первых провозных полетов успешно пошло все. Инструктор был доволен и планировал выпустить меня на самостоятельные полеты. При проверке же командиром звена выявилась моя старая, еще аэроклубовская ошибка на посадке высокое выравнивание. Много ушло времени и труда на ее исправление. Большая часть не только нашей группы, но и звена летала уже самостоятельно по кругу, в зону, а меня все еще учили на учебном УТИ-4. Учили терпеливо - как-никак старшина звена. Неудачи в полетах начали сказываться и на моих старшинских обязанностях. Я понимал: как же спрашивать с подчиненных, если они тебя обошли в главном - в полетах? Большинство товарищей переживали мою неудачу, старались помочь, ведь мы уже больше года служили вместе и крепко сдружились. А курсантская служба тех лет была нелегкой.

Ну вот, помнится, сопровождали мы самолеты на земле: отлетав, каждый был обязан сопровождать за крыло машину своего товарища при выруливании на взлетную и встретить после посадки. Хорошо, когда летали сами - рулили тихо, без рывков. А иной инструктор, желая проучить курсанта, рулил с такой скоростью, что, уцепившись за плоскость, бежишь подчас, переставляя ноги в воздухе, словно в горизонтальном полете. Да еще пыль аэродромная в глаза набивается, на зубах скрипит. Хорошо сопровождать, когда отлетался, и ох как трудно летать, насопровождавшись.

После полетов мы допоздна готовили самолеты к завтрашнему дню. Под руководством механика все делали сами: не только драили машины от носа до хвоста, но и умели выполнять все тонкие работы - заплетали тросы, регулировали зазоры, меняли кольца, перебирали шасси. Уставали необычайно. Отдыхали в выходные дни, которых становилось все меньше и меньше - ловили погоду. Все было подчинено скорой подготовке летчиков для строевых частей. В те редкие выходные немногие из нас получали увольнения, а единственное место, куда можно было пойти, - село Кулешовка. Здесь по вечерам местные девушки и парни собирались на вечеринки после нелегких сельскохозяйственных работ.

Играла двухрядка, танцевали тустеп, краковяк, вальс, барыню. Мы были опасными конкурентами для местных ребят, так как сельские девушки отдавали предпочтение летчикам. Нередко дело доходило до неприятных разговоров, но патрульная служба была строгой и своевременно вмешивалась в инциденты, не допуская крайностей.

Наиболее дисциплинированным, хорошо успевающим курсантам как поощрение разрешали увольнение в Ростов-на-Дону. Тогда под руководством старшины звена или отряда рано утром выезжали, как правило, в город, где покупали немудреные парфюмерные принадлежности, ходили в кино, а затем на берег Дона. Возвращались к вечеру отдохнувшие. И снова аэродром, снова любимое дело, которому отдавалось все.

Вечером 21 июня 1941 года я был назначен старшим группы, увольняемой в воскресенье в город...

Война народная

В тот знойный июньский вечер никто даже не предполагал, что утром следующего дня вся наша жизнь круто изменится. Курсанты, собравшиеся в увольнение, проснулись не от радостного ощущения яркого солнца, предстоящей прогулки по городу. Мы проснулись под длительный вой сирены, поднявшей нас по боевой тревоге.