Григорий Дольников - Летит стальная эскадрилья

И вот начали с шага на месте под громкую команду старшины: "Рррясь, рррясь, рррясь, а-а, три-ии... и ррясь, а-а, три-ии... Запевай!" Шагаем на месте, в строю твердого шага нет, потому что один в ботинках, другой в сапогах, а третий в сандалиях. Стоявший в середине строя Костя Немирко, не выдержав, запел про казака Голоту. И хотя мало кто знал эту песню (впоследствии она стала самой любимой), но подхватили ее во всю глотку: никому Не хотелось "самоустраняться" от медкомиссии. Старшина остался доволен.

День ушел на хождение по врачам. К вечеру все страхи остались позади, а ряды наши значительно поредели. Среди летчиков всех возрастов бытует масса анекдотов и юмористических рассказов о том, кто и как в разные годы проходил медицинскую комиссию. Мы не оказались исключением, и ночью многие "счастливчики" тайно делились друг с другом, как "провели" докторов.

На следующий день заседала мандатная комиссия. После нее кандидатов в военные летчики осталось еще меньше.

К вечеру всех отобранных комиссией переодели в курсантскую форму. Гражданская одежда в спецмешках обычно сдавалась на склад, а после окончания школы вещи возвращались владельцам. Но нашему набору получить свою одежду уже не довелось: в самом начале Великой Отечественной войны все было предано огню вместе с другим имуществом, которое не смогли увезти в тыл.

* * *

Итак, в апреле 1940 года я стал курсантом Батайской военной авиационной школы пилотов имени А. К. Серова. Но не с авиационных наук пришлось начинать мне летную службу.

На утреннем построении нам зачитали приказ о зачислении в школу, затем к строю подошла группа командиров, среди которых выделялся стройностью и франтоватостью молодой лейтенант. Он объявил, что из нас будут отбирать группу для обучения в школе младших командиров.

По команде этого же лейтенанта указанные им курсанты делали шаг вперед и перемещались с левого фланга на правый. По какому признаку производился отбор - понять было трудно, но, поравнявшись со мной, лейтенант почему-то спросил:

- Сколько лет?

- Чему, кому? - вопросом на вопрос ответил я.

- Шутник, - заметил лейтенант, - выходи вперед. И такие нужны!

С радостью шагнул я вперед даже не с правой, а с левой ноги, что также не осталось незамеченным.

Два месяца спустя назначая меня старшиной звена, лейтенант вспомнил этот инцидент и спросил:

- Скажите, Дольников, тогда, при отборе, вы умышленно пошутили?

Я честно признался, что был в необычайном напряжении, стоя все время по команде "смирно" и стараясь тем самым обратить на себя внимание, поэтому ответил не вполне осознанно.

После окончания карантина все курсанты приступили к плановым занятиям по изучению авиационных и общественных наук. Затем им предстояла сдача экзаменов и сразу же летная практика. А мы - группа подготовки младших командиров начали с изучения общевойсковых уставов, правил несения внутренней службы, стрелкового оружия, его применения. В первый месяц один раз, а во второй дважды в неделю совершали марш-броски от Батайска до Ростова и обратно. Ребята из эскадрилий посмеивались:

- Эй, пехота, голубые петлицы сняли бы!..

Много лет прошло с тех пор, но и теперь я убежден, что тогдашний эксперимент по подготовке младших командиров был оправдан. Мы стали хорошими помощниками командирам эскадрилий, звеньев и инструкторам в организации жизни и быта в казарме, занятий в классе и на аэродроме. Нас за короткий срок обучили всем премудростям солдатской науки - быстро окапываться в обороне и ходить врукопашную, метко стрелять и переносить тяготы в длительном походе. В будущем все это сослужило нам добрую службу.

Учеба мне давалась сравнительно легко, исключая походы. В походах, или, как они значились в расписании, на марш-бросках, я постоянно натирал кровяные мозоли на ногах, и все потому, что долго не мог усвоить простейшую, казалось бы, науку - умело наматывать портянки. Как ни старался, уже на первых километрах эти самые портянки сбивались вверх или комком съезжали вниз.

Долго я мучился так, но вот наконец старшина увидел мои ноги и все понял. Поэтому, пока не научил обуваться, через каждые два-три километра командовал:

- Курсант Дольников, выйти из строя, переобуться!

Сядешь на пахучую дорожную травку, снимешь солдатский кирзовый сапог, а пятки и пальцы ног в водяных пузырях. Полежать бы, да строй пошел - догонять надо. Больно, обидно до слез: как же другие все умеют!

Однажды вот так и остался сидеть. Решил, забудет старшина, а когда станут возвращаться назад, я и пристроюсь. Но группу то ли по плану, а может, умышленно, чтобы проучить меня, старшина повел другой дорогой. Долго я ждал своих: и сидел, и лежал, и вперед шел, но строя все не было. Явился в казарму один уже после всех и, несмотря на жалкий, потерянный вид, получил наряд вне очереди на уборку туалетов. Это было самое большое наказание, особенно для меня. Старшина торжествовал.

Ходили мы и в караул. Надо сказать, поначалу с большой охотой. Тогда о бдительности несения службы писали и говорили постоянно, много и настойчиво...

Хотелось отличиться и мне. И вот однажды меня назначили в караул на пост по охране склада боепитания. Первую смену с вечера я отстоял без происшествий. Но в следующую смену уже глубокой ночью началась гроза. Настороженно выхаживал я по обозначенному маршруту, то и дело останавливался, прислушивался. Вдруг при очередном сполохе молнии мне показалось, что на пост кто-то ползет. Из-за грозы ничего не было слышно, да и не видно. При следующей вспышке молнии я опять заметил какое-то движение.

Проделал все известные тактические приемы: лег, присел, пополз в сторону врага. Начал сковывать страх: а вдруг он не один? вдруг целая группа шпионов? И вот тут что-то треснуло сзади. Энергичный разворот - штык наперевес.

- Стой! Кто идет?

Опять отсвет грозы. Взгляд назад, и - о ужас! - совсем-совсем уже близко ползло на меня что-то темное...

Враг! Выстрелил в темноту. Вспыхнула молния. Выстрелил вторично... Когда же подойдут из караула?! Казалось, что вокруг меня все ползут и ползут, но почему-то никто не нападал.

Наконец появился разводящий со сменой.

- Стрелял, что ли? - спросил.

- Да. Туда... Там ползли, сзади тоже...

- Замерз или с перепугу зубами клацаешь? - подходя вплотную, уточнил разводящий.

Утром на том месте, где я стрелял, обнаружили самодельную тележку со старым огнетушителем, покрытым рваным брезентом. Сильный ветер поднимал брезент, и он хлопал о тележку, а торчавший огнетушитель казался притаившимся врагом. Одна пробоина в брезенте все же была обнаружена. Но меткая ночная стрельба не помогла: мне объявили наряд вне очереди.

В начале июня программа нашей командирской подготовки закончилась. Большинство, в том числе и я, получили звание отделенный командир - два треугольничка в петлицах, звание помкомвзвода присвоили Николаю Новикову и Эдуарду Даукше, а звание старшина - только Дмитрию К., которого назначили старшиной эскадрильи.