Александр Хинштейн - Ельцин. Кремль. История болезни

Этот дом – не просто исторический объект, это – памятник романтическим иллюзиям первых лет демократии.

Когда-то, в самом начале правления, у Ельцина появилась мечта: поселить всю свою команду вместе, чтобы дружно, как одна семья, и в труде, и в быту.

Заброшенный дом в Крылатском – долгострой с въевшимся уже в кирпичи грибком – он приметил давно: каждый день проезжал мимо на дачу и с дачи.

Шестиэтажное строение предназначалось когда-то для руководства кремлевской больницы; его начали возводить еще в 80-е годы, но грянула перестройка, денег не стало, и объект пришлось заморозить.

В 1993 году по воле Ельцина стройка закипела по-новой. Президентский дом был сдан в авральные сроки, а Борис Николаевич, вспомнив молодость, лично инспектировал объект .

Всего в доме насчитывалось 20 квартир: исключительно четырех– и пятикомнатные. Все жилье Ельцин распределял сам: по степени близости. (Ему самому отошел целый этаж; старшей дочери Елене с семьей – пятикомнатная, этажом ниже; кстати, по иронии судьбы, в ее прежнюю обитель на улице Александра Невского въехал будущий арестант, и. о. генпрокурора Алексей Ильюшенко.)

Так среди новоселов оказались тогдашние его любимцы и фавориты: Коржаков, Барсуков, Бородин, Тарпищев, Сосковец, Суханов, Грачев – не домовая книга – сплошной ареопаг.

Ельцин искренне верил, что жильцы будут постоянно общаться промеж себя, дружить, ходить в гости. На первом этаже дома была оборудована сауна с барной стойкой. Одну квартиру специально оставили пустой – для совместных гулянок …

Ничему этому сбыться так и не довелось.

Сегодня дом на Осенней наполнен гулкой тишиной. Здесь почти никто не живет: большинство обитателей президентского дома давным-давно переехали на Рублевку. Ветшает без дела теннисный корт во дворе; давно не слышали детского смеха резные деревянные качели.

Сам Ельцин не бывал на Осенней много лет. Говорят, паркет в его квартире давно уже вздыбился, а последний раз входили в нее лишь для того, чтобы водворить на место упавшую люстру…

Ему нечего здесь делать еще и потому, что любая встреча с бывшими соседями вряд ли вызовет у него удовольствие.

Практически все жильцы президентского дома из любимцев Ельцина уже много лет как превратились либо во врагов, либо просто перестали для него существовать. С кремлевского Олимпа он сбросил их всех. Всех до единого.

Вспоминает ли он об этих людях, которые шли рядом с ним в самые тяжелые, трудные годы? О тех, кто был предан ему и оказался в итоге предан ?

Не знаю…

Еще сравнительно недавно Ельцин вдруг спрашивал время от времени по утрам:

«Где Шамиль? Почему-то Саши Коржакова не видно? Куда девался мой любимый врач Вторушин?»

Воистину блажен живущий в царстве теней…

К концу ельцинского правления из всей многочисленной президентской команды возле него осталось три человека, переживших оба срока : шеф протокола Шевченко, зав.секретариатом Семенченко и начальник личной охраны Кузнецов.

В феврале 2006 года, когда Семенченко праздновал свой 60-летний юбилей, Борис Николаевич даже не прислал ему телеграммы…

1 Поначалу инаугурацию собирались проводить на Соборной площади. Ельцин должен был выходить с Красного крыльца.

Уже и трибуны построили, все приготовили, но в последний момент – отменили. Решили проводить в Большом Кремлевском дворце. Первоначально церемонию планировали на 2 часа, потом сократили до 40 минут. В итоге – все ограничилось 10 минутами.

2 Расставаясь с людьми, Ельцин даже никогда не приглашал их попрощаться. Я знаю только о двух исключениях: когда в 1993 году он увольнял Баранникова, и в 1996-м – Егорова, шефа своей администрации.

Егорову он сказал тогда: «Выбирай любую должность». Николай попросился на родину, в Краснодар, губернатором. «О чем разговор! Поможем избраться, задействуем весь ресурс!»

Уникальный был случай. Ярый антикоммунист Чубайс всеми силами поддерживал ярого коммуняку Кондратенко – лишь бы только Егоров не прошел. И он в самом деле выборы проиграл.

Еще со времен «Спрута» в народе прочно укоренилось верование , будто итальянское слово «мафия» переводится на русский как «семья».

Я и сам, грешным делом, долгое время считал так же, и лишь забравшись недавно в словари, с удивлением обнаружил обратное.

Оказывается, «мафия» переводится дословно совсем иначе: «произвол», «насилие», «самоуправство»; о «семье» – в словарях нет ни слова.

Мне думается, в этом массовом заблуждении кроется глубокий, чисто фрейдистский подтекст.

В современной России термин «семья» давно уже потерял свое первородное, лексическое значение. «Семья» образца 90-х – это миллионные счета, заграничные виллы, друзья-подельники, расставленные по ключевым должностям; неограниченная, бесконтрольная власть, наконец.

Кажется, у американцев есть такая поговорка: хвост виляет собакой.

Так вот ельцинская «семья» – супруга, младшая дочь, приемный сын, приближенные ко двору олигархи – в совершенстве наловчились вилять президентом. Именно они управляли в действительности Россией в то время, пока больной и дряхлый глава государства, лишенный последних друзей и собутыльников, мирно дремал в кресле-качалке; царствовал, лежа на боку просыпаясь исключительно для того, чтобы озвучить очередную волю «семейного» совета.

Ельцин сам, наверное, уже и не помнил, а окружению напоминать было это совсем не с руки, что пришел он когда-то к власти именно под лозунгами борьбы с такой вот царственной синекурой ; на волне народного гнева против брежневско-черненковской геронтократии; вздорного владычества Раисы Максимовны, которая каждый вечер водила своего муженька кругами по даче, выслушивая его отчет о проделанной за день работе.

Кто же мог представить тогда, что пройдет какой-то пяток лет и все вернется на круги своя: только еще в худшем, гипертрофированном, карикатурном почти виде.

Каким бы маразматичным ни казался нам Брежнев, но его дочка – светлой памяти Галина Леонидовна – даже при всех своих выкрутасах и не помышляла о том, чтоб управлять страной. И у Раисы Максимовны заграничных счетов и дворцов тоже отродясь не водилось…

Увы, все познается в сравнении…

До середины 90-х годов президентская родня предпочитала держаться в тени.

Ельцин слишком хорошо запомнил, какую ненависть вызывало в народе постоянное мелькание Раисы Максимовны – всякий раз непременно в новом наряде – и чужих ошибок повторять не хотел.

«Долгие годы в семье я о политике вообще не говорил, – пишет он в мемуарах. – Ни слова! Все новости жена и дочери узнавали только по телевизору. Я выслушивал их мнения, восклицания, реплики – и молчал. Со стороны это выглядело, наверное, довольно странно. “Боря, ну сколько же можно не платить пенсии людям! Когда правительство с этим наконец разберется?” Я молчу, как в рот воды набрал. Или отвечаю вроде бы невпопад: “Слушайте, а какая погода сегодня отличная!”»