Александр Хинштейн - Ельцин. Кремль. История болезни

Второе дно – античная трагикомедия: домашний тиран и святая жертвенность родни.

А вот – третье…

Никто почему-то никогда не обращал внимания, что еще с конца 80-х годов Наина Иосифовна практически во всех поездках сопровождала мужа: и по стране, и за рубежом; просто, не в пример Раисе Максимовне, она старалась лишний раз не мозолить журналистам глаза.

Коржаков рассказывал мне, что даже на дачу к нему, в деревню Молоково, Ельцин неизменно приезжал вместе с супругой, хотя присутствие ее – уж точно никому не требовалось: понятно, чем могли заниматься на природе два здоровых, рослых мужика. Лишь однажды, когда Наина Иосифовна на пару дней укатила в Свердловск, счастливый Ельцин завалился к нему на все выходные и по этому поводу был устроен двухдневный затяжной мальчишник: пустые бутылки выносили потом полдня.

«Она его от себя никуда не отпускала, – свидетельствует Коржаков. – Куда Ельцин, туда и Наина».

Вот вам и деспот…

У супруги президента было одно исключительное качество: она умела влиять на своего мужа не накачками и истериками, как большинство других женщин, а незаметно, исподволь, всячески демонстрируя покорность и почитание. При этом сам Ельцин оставался пребывать в святой убежденности, будто главный в доме – он один.

От многих тогдашних сановников мне доводилось слышать, как «маленькая, приветливая» первая леди, вопреки образу своему, самым активным образом вмешивалась в государственные дела. Вице-премьеру Полторанину она, например, безапелляционно указывала, кого и куда следует назначать, и запрещала транслировать по центральному телевидению репортажи о расстреле Белого дома.

Большинство мужей , приходивших на доклад к президенту, проходили сперва сквозь сито Наины Иосифовны с дочкой.

(«Меня сразу же повели к Борису Николаевичу, – записал в своем дневнике генпрокурор Скуратов впечатления об одном из таких визитов . – У дверей я увидел Татьяну и Наину Иосифовну. “Борис Николаевич чувствует себя не самым лучшим образом, – сказала Наина Иосифовна. – Он сегодня очень плохо спал. Постарайтесь его не перегружать”.)

Это домострой, да?

Уклад президентской семьи чем-то напоминает ельцинскую Россию: этикетка на ней разительно отличается от содержимого; этакий матриархат, выдаваемый за патриархат…

Если принять означенный тезис за основу, тогда все становится на свои места. И нарочито-грубые демонстрации ельцинской тирании. И смиренность Наины Иосифовны. И внезапное вознесение Татьяны Борисовны.

А коли так – феномен под названием «семья» запрограммирован был с самого начала…

МЕДИЦИНСКИЙ ДИАГНОЗ

Иногда сложившийся тип внутрисемейных отношений не в полной мере демонстрирует окружающим истинный расклад сил. Иногда члены семьи, которым отведена второстепенная роль, недемонстративно могут влиять на принятие важных корпоративных решений. При этом ввиду завуалированности их намерений главенствующая роль внешне не будет обнаруживаться.

А ведь по первости, только придя к власти, Ельцин был исполнен самых радужных и идиллических надежд.

В ноябре 1991 года, на первом же заседании правительства мечты , Гайдар предложил всем министрам дать торжественную клятву; прямо как в рассказе его дедушки «Горячий камень»: не воровать, не участвовать в приватизации, жить исключительно чаяниями народа.

Ельцин был очень доволен: он всегда любил эффектные жесты. Но вдруг со стула приподнялся Козырев, глава МИДа.

«Борис Николаевич… а можно… в порядке исключения… мы с мамой квартиру на Арбате разменяем… две маленькие – на одну большую…»

От недовольства Ельцин аж зажмурился: «Можно… Меняйте», но торжественность момента была уже безнадежно нарушена; клятва застыла в горле, как рыбья кость…

Сам Ельцин никогда не был склонен к алчности и стяжательству. Тщеславие и властолюбие затмевало в нем все остальные пороки. Если бы стояла перед ним дилемма: миллиард долларов или вертушка с золоченым гербом, – не колеблясь, выбрал бы вертушку .

Но те, кто окружал его, устроены были совсем по-другому. Эти люди готовы были гибнуть в лубянских застенках и гордо молчать на допросах, но при виде пачки хрустящих банкнот полностью теряли самообладание.

Практически все призывники первого ельцинского набора – волшебным образом из завлабов и второсортных клерков превратились вдруг в богачей и миллионщиков; министр внешней экономики Авен и вовсе стал миллиардером.

Знаменитый борец с тоталитаризмом демократ Станкевич – новоиспеченный советник президента – самым пошлым образом попался на взятке в десять тысяч долларов. Герой обороны Белого дома генерал Кобец без зазрения совести поселился в роскошном замке, подаренном ему благодарными коммерсантами. Дьяков, первый министр топлива и энергетики, устроил зятя директором подведомственной себе компании-экспортера и купил за народные денежки самолет с переплатой в 3 миллиона долларов. Председатель комитета по драгоценным металлам Бычков за гроши отдал американской фирме золота и алмазов почти на сто миллионов «баксов».

В гайдаровском правительстве нашелся только один растяпа , свято исполнивший клятву : Михаил Полторанин; да и того убрали раньше прочих клятвопреступников .

Кем угодно был Ельцин, только не дураком. Я давно уже не верю в наивные сказки про доброго царя и злых бояр: дескать, окружение – сплошь ворует, а прекраснодушный президент – только хлопает ушами.

Все прекрасно видел Борис Николаевич, и цену своим министрам отлично знал. В подтверждение этого есть смысл привести один показательный эпизод, поведанный его первым пресс-секретарем Павлом Вощановым:

«Однажды был день рождения у коменданта московского Кремля. Собрался узкий круг людей – президент и ближайшие его помощники. И Бурбулис произносит тост: “Мы все должны забыть о личном, думать только о государстве и о нашем командире, потому что когда мы с вами вернемся по ту сторону Стены, мы…” И тут его Ельцин прерывает: “Вы будете голожопниками!” И возникла тягостная пауза. Борис Николаевич и говорит: “А смотрите: за Стеной – во-о такие карманы! Во-о такие кошельки! Я не вечен!”»…

То, что он не вечен, семья понимала как никто другой. Жизнь проносилась мимо – позвякивая бриллиантами, урча сверкающими авто, а они – продолжали жить на казенной даче, ездить на служебных машинах.

Первую свою дачу Ельцины купили еще в 1989 году, точнее не дачу даже, а жалкий клочок земли – 15 соток, по соседству с Коржаковым, в деревне Молоково, 52-й километр Егорьевского шоссе. [42]

Ельцины жили тогда в неказистом казенном домишке в совминовском поселке Успенское. После размаха дач Политбюро – Вешек, «Москва-реки-5» – Успенское казалось им Гарлемом.