Александр Хинштейн - Ельцин. Кремль. История болезни

Между тем Конституционный суд признает ельцинский указ незаконным. Хасбулатов спешно созывает внеочередной, Девятый съезд. Он ставит на голосование вопрос об отрешении президента. Если импичмент состоится, вся полнота власти перейдет к Руцкому.

Затаив дыхание, страна следит за драматической постановкой . Но нет: для окончательного решения не хватает каких-то трех десятков голосов. Когда результаты голосования становятся известны, Ельцин выходит к своим сторонникам, митингующим на Васильевском спуске.

Выглядит он очень плохо. Его хватает лишь на то, чтобы хрипло выкрикнуть:

– Это победа!

Хотя, какая, к черту, победа! В те дни страна оказалась на грани гражданской войны. В стан оппозиции, вслед за Руцким и председателем Конституционного суда Валерием Зорькиным перешли и такие мощные фигуры, как министр безопасности Виктор Баранников и генпрокурор Валентин Степанков. (Как это произошло – рассказ впереди.)

Все зависело теперь от итогов референдума, на котором народу предстояло ответить на 4 вопроса: а) доверяете ли вы Ельцину?; б) его экономической политике?; в) нужны ли досрочные выборы президента?; г) парламента?

Депутаты были твердо уверены, что страна не поддержит Ельцина, а уж его реформы – тем паче. Но произошло непредвиденное. Вопреки всем прогнозам, большинство предпочло президента.

Почему это случилось, ведь шоковая терапия вызвала в народе бурю недовольства? Я думаю, причина заключалась не в симпатиях к Ельцину, а в отсутствии харизматичных личностей в стане оппозиции.

Как остроумно подметил замечательный писатель Юрий Поляков, страна выбирала между пьющим секретарем обкома и ширяющимся чеченцем.

Если бы у оппозиции имелась хотя бы одна внятная, привлекательная фигура – такая, какими станут потом генералы Лебедь или Рохлин – исход был бы совсем иным. Но при всех раскладах пьющий секретарь обкома – все же лучше, чем ширяющийся чеченец…

Наверное, нет нужды напоминать все, что происходило потом. Как в сентябре 1993 года Ельцин окончательно распустил съезд (о подготовке такого указа оппозиция знала заранее, и еще за два дня спикер Хасбулатов произнес пространную речь о том, что в состоянии непрерывного запоя Ельцин может подписать, что угодно; для наглядности спикер даже характерным жестом щелкнул себя по горлу); как депутаты забаррикадировались в Белом доме, объявив новым президентом Руцкого; как оппозиция штурмом брала Останкино и мэрию; как, в конце концов, Белый дом, принялись расстреливать из танков.

История повторялась вновь. Часть из тех, кто в августе 1991 года строил вокруг Белого дома баррикады, теперь шла на его приступ: другая часть – оборонялась.

Два года назад у ГКЧП не хватило решимости применить силу; жестокие путчисты пуще всего боялись крови.

А вот демократ и либерал Ельцин крови совсем не боялся.

Его миролюбия хватило лишь на то, чтобы попытаться перекупить депутатов: за уход из осажденного Белого дома каждому обещали два миллиона рублей наличными, московскую квартиру и престижное место в госаппарате.

(Кстати, многие на эти подачки купились. Если к началу Десятого чрезвычайного съезда в зале собралось примерно шестьсот народных избранников, то в момент штурма их насчитывалось не более сотни. Большинство из перебежчиков были вознаграждены Ельциным по-царски. Вице-спикер Николай Рябов стал председателем Центризбиркома, Рамазан Абдулатипов – заместителем министра (потом он дорастет даже до вице-премьера), Евгений Амбарцумов – послом в Мексике, Александр Починок – министром труда и прочая, прочая).

Но идти на серьезные компромиссы Ельцин не желал. Когда в сентябре, на переговорах, проходящих под эгидой Патриарха Алексия II, оппозиция предложила так называемый «нулевой» вариант – то есть стороны возвращаются на исходные позиции, аннулируя все свои чрезвычайные решения, – президент ответил категорическим отказом.

Ему было проще расстрелять парламент, нежели договариваться с ним о разделе власти…

…3 октября оппозиция перешла к новым решительным действиям. Защитники Белого дома захватили здание мэрии и ринулись на штурм телецентра. Началась стрельба. Ценой многих человеческих жизней телецентр удалось отстоять.

О беспорядках в городе первым доложил Ельцину начальник Главного управления охраны Михаил Барсуков. В этот момент президент находился на своей даче в Барвихе.

Ехать по городу было уже небезопасно: мятежники перекрыли Новый Арбат. Ельцин решает лететь в Москву вертолетом.

В 19.15 он приземлился на Ивановской площади Кремля. Пришел к себе в кабинет. Выслушал доклады подчиненных.

А вот то, что случилось дальше – просто не лезет ни в какие ворота. В момент, когда всеобщее напряжение достигло максимальной отметки и гражданская война уже стучалась в дверь, Борис Николаевич изъявил вдруг желание… поспать.

МЕДИЦИНСКИЙ ДИАГНОЗ

Реактивный психоз сопровождается явлениями расстроенного сознания. Больные теряют способность критически оценивать свое состояние, координировать поступки и адекватно вести себя в сложившейся ситуации. Психической травмой, вызывающей реактивный психоз, могут послужить трагические события личного и общественного характера, а также коллизии, представляющие угрозу для жизни. В состоянии реактивного психоза больной совершает необъяснимые, абсолютно нелогичные поступки.

Начальник охраны генерал Коржаков не отходил от Ельцина ни на шаг. В своих мемуарах он так описывает эту роковую для страны ночь.

«Часов около одиннадцати вечера Борис Николаевич пошел поспать в заднюю комнату, а меня попросил сесть за пульт управления страной. Я просидел в президентском кресле почти всю ночь с третьего на четвертое октября. В критический момент президент разрешил мне “порулить”, не одергивал замечаниями типа “не лезь в политику”.

Расположившись за пультом, я нажимал определенную кнопку… а дальше принимал доклады, раздавал команды, собирал информацию, чтобы потом рассказать о последних событиях Верховному главнокомандующему».

А потом Ельцин еще возмущался: слишком много, дескать, было разговоров, что упустил он в тот момент нити управления; никто не слушал его.

«Не было у меня растерянности. Не было ни секунды замешательства или неуверенности», – напишет он, как отрежет, в «Записках президента».

Ой ли?

Хроника свидетельствует об обратном: он спал безмятежным младенческим сном, полностью отрешившись от разгорающихся страстей. А в это время его подчиненные фактически замещали собой президента.

Коржаков разбудил Ельцина лишь около трех часов ночи. К тому моменту окончательно стало ясно, что министр обороны Грачев от ситуации целиком устранился. Без участия армии дальнейшие действия становились бессмысленными, но в стойло «лучшего министра обороны» мог поставить только президент.