Александр Бовин - 5 лет среди евреев и мидовцев

Как и раньше, двойное гражданство — в строгом, международно-правовом смысле этих слов — не признается. Точнее, признается возможность признания такого гражданства, когда и если появятся международные договоры о двойном гражданстве. Пока, повторяю, их нет.

Но теперь — и в этом принципиальное изменение российской позиции — гражданин, например, Израиля, если он уехал из России (или — из РСФСР), может или сохранить российский паспорт, или вновь получить его. А дальше начинаются юридические дебри, преодолеть которые я не рискую.

Рассмотрим для сравнения израильскую точку зрения. В Израиле к человеку, который обрел израильское гражданство, оставив еще и гражданство другой страны, относятся только как к израильтянину, обязанному жить по законам Израиля. Другими словами: вы можете иметь английский (российский, американский и т. д.) паспорт. И когда вы появитесь с этим паспортом в Англии (России, США и т. д.), вы будете гражданином Англии (России, США и т. д.). Но пока вы живете в Израиле с израильским паспортом, вы для израильских властей только израильский гражданин. То есть Израиль не признает двойного гражданства, но не возражает против наличия двух паспортов.

Вернемся в Россию. Ситуация иная, можно сказать, противоположная. Люди не приезжают в Россию, а уезжают из нее. Не только в Израиль. Растет русская (без кавычек) диаспора в мире. И сообразили: зачем отталкивать, отрезать их от Родины? Не лучше ли — и политически для России, и психологически для эмигрантов — разрешить им иметь российский паспорт и, тем самым, сохранять ощущение связи с Россией? Решили, что — лучше. И перестали требовать отказа от иного гражданства для получения российского паспорта.

А теперь от юридических замысловатостей перейдем к практике. Что давал российский паспорт гражданину Израиля? Во-первых, возможность ездить в Россию, не тратя время и деньги на получение визы. Во-вторых, возможность, будучи в России, не чувствовать себя «иностранцем». В-третьих, многим, особенно — пожилым людям, российский паспорт давал чувство внутреннего комфорта.

К сожалению, за комфорт приходилось платить. В то время, о котором идет речь, желающие узаконить свои отношения с Россией облагались «данью» в размере от 1070 до 1570 шекелей (более 500 долларов).

Россия поступала не благородно. Понимаю, что это не политическое, не дипломатическое определение. Но другого слова не подберу. Мы дважды обманывали своих граждан.

Первый раз, когда брали по 500 рублей за автоматическое лишение гражданства. Ибо, по постановлению Совмина СССР, указанная сумма должна взиматься только с тех, кто подает заявление о выходе из гражданства, то есть делает это по собственной воле, по собственному желанию.

Второй раз, когда стали брать деньги за так называемое восстановление гражданства «в порядке регистрации». В законе сказано:

«Бывшие граждане РСФСР, лишенные гражданства или утратившие его без их свободного волеизъявления, считаются восстановленными в гражданстве Российской Федерации».

Считаются восстановленными — и точка. Без всяких, согласно смысла Закона, поборов и бюрократических процедур. Однако чиновники, в руках которых была реальная власть, реальное право толковать законы, решили по-другому. Они не привыкли извиняться, не привыкли краснеть за Россию. Извиняться и краснеть приходилось нам…

13 сентября в Вашингтоне с максимально возможной помпой была подписана Декларация о принципах договоренности в сфере временного самоуправления. Как бы итог напряженных переговоров между израильтянами и палестинцами. Но именно «как бы». На самом деле Декларация готовилась в стороне от официальных встреч. Ее в страшной тайне готовили несколько человек в Осло и вокруг Осло. Недаром эта Декларация о принципах именуется «Осло-1».

Тайные встречи в Осло начались в январе и завершились в августе 1993 года. Начнем с конца.

23 августа в Москву прилетел Абу Мазен (настоящее имя — Махмуд Аббас), ближайший сподвижник Арафата. Официальная цель визита — подготовка XI раунда переговоров. Провели рабочую встречу. Пообедали. После чего Абу Мазен, оставшись один на один со своим старым другом В.В. Посувалюком, сообщил ему, что XI раунд скорее всего не понадобится, так как Декларация принципов уже парафирована в Осло. Американцы, добавил Абу Мазен, еще ничего не знают, и поэтому он просит Посувалюка хранить все это в тайне, пока израильтяне не информируют Кристофера. Далее цитирую Абу Мазена:

«Я еще не успел закончить своих слов, как Виктор бросился меня целовать и поздравлять с этим великим историческим свершением. В порыве радости он даже забыл спросить меня о деталях происшедшего. Он забыл также спросить о сущности соглашения, его пределах, перспективах и проблемах, которые оно поднимает. Я видел, что в его глазах сияют счастье и гордость. Мне казалось, что от радости он заплачет».

Наверное, Виктор Викторович все-таки не заплакал. Но событие, действительно, было историческое.

А начиналось так. В декабре 1992 года в Лондоне состоялось заседание координационного комитета по многосторонним переговорам. После заседания глава палестинской делегации на многосторонних переговорах Абу Аля конфиденциально встретился с профессором Тель-Авивского университета Яиром Хиршфельдом, человеком близким к Йоси Бейлину.

К этому времени и израильтяне, и палестинцы испытывали неудовлетворение ходом их встреч в двустороннем формате. Открытость этих встреч для общественного мнения приводила к тому, что интересы дела часто приносились в жертву пропаганде. Возникла потребность в закрытом канале обмена мнениями. Палестинцы предложили Москву. Но Москва не устраивала израильтян. Инициативу проявили норвежцы. И Хиршфельд предложил Абу Аля продолжить неофициальные переговоры в Норвегии. Идея была доложена Арафату и принята им. При условии сохранения строжайшей секретности и ограничения переговорщиков очень узким кругом доверенных лиц.

Первая встреча состоялась в ста километрах от Осло в Сарпборге. Израиль был представлен кроме Хиршфельда еще Роном Пундаком, тоже единомышленником Бейлина (практически это означало, что за переговорами стоит Перес). Группу из трех палестинцев возглавлял Абу Аля. Переговоры курировал министр иностранных дел Норвегии Йорген Хольст. Непосредственно организацией встреч занимались норвежские дипломаты Терри Ларсен и Мона Юлл (его жена по совместительству). Очень милые, интеллигентные люди, такт и обаяние которых в значительной мере способствовали созданию атмосферы непринужденного общения. [35] В 1994 году Ларсен был назначен специальным представителем ООН в секторе Газа, а его жена стала советником посольства Норвегии в Израиле. Кстати, первая встреча Нетаньяху с Арафатом — во многом их рук дело.