Александр Бовин - 5 лет среди евреев и мидовцев

Полная шизофрения. Сам здесь, веду разговоры о «мирном процессе», а душа в России. Запись в рабочей тетради от 6 сентября: «Не хочется думать о том, что в России. Страшно. Ельцин вызывает жалость и презрение. Ничего не может. Аппарат разбухает. Бессовестное обогащение. Не боятся воровать. А что делать? Не знаю!! Молчу (не критикую, не кричу), потому что не знаю, что делать!»

Странно. Я всегда считал себя космополитом. А если — патриотом, то ближе к Чаадаеву. И только став послом, почувствовал (именно не понял, а почувствовал), что значит для меня Россия. И как стыдно и больно видеть ее больной и униженной. Противное ощущение работы без тыла…

В посольстве: больше народу — больше склок, дрязг каких-то, наушничанья. Стали жаловаться на нового завхоза: ссорит людей, сплетничает и (говорили мне страшным шепотом) распространяет слухи, что «Бовина скоро снимут». Жаловались на нового заведующего консульским отделом Анненкова: покрикивает на сотрудниц, пьет «под подушкой» (если под подушкой — откуда знаешь?). Уровень «проблем»: бухгалтер, завхоз и механик-водитель никак не могут договориться, кто будет получать талоны на бензин. Чуть не до драки. И опять: почему ему больше премию дали, а мне меньше!? Так сказать, «малая Россия». И никуда ведь не денешься — приходилось «вникать».

Имел длительную беседу с председателем правления «Мосстройбанка» Михаилом Ивановичем Журавлевым. [38] Через некоторое время в процессе московских банковских разборок М.И. Журавлев был убит. На меня он производил впечатление честного, порядочного человека. Банк открыл в Израиле свое представительство и хотел открыть отделение с правом ведения банковских операций в полном объеме. По этому поводу к Рабину обращался О.Н.Сосковец, первый заместитель председателя правительства России. Аналогичное письмо я передал министру финансов Аврааму Шохату.

По просьбе Журавлева встретился с управляющим Центральным банком Израиля Я.Френкелем и главным контролером банка 3.Абелесом. Они мне популярно разъяснили, что российские банки не соответствуют стандартам, установленным Базельской конвенцией 1974 года. И поэтому заявка «Мосстройбанка» не может быть удовлетворена.

Я не мог возражать, поскольку плохо разбирался в банковских делах. Хотя знал, что в Израиле вообще нет отделений иностранных банков, даже тех, которые вполне соответствуют международным стандартам.

Тут дело отчасти в том, что вследствие ограниченной конвертируемости шекеля западные банки не очень заинтересованы в создании своих филиалов и не слишком давят на Израиль. Но главное — это противодействие израильских банков, которые заинтересованы в сохранении статус-кво, что позволяет поддерживать выгодные им уровни учетных ставок и банковского процента.

Израильская банковская система стоит на четырех китах: банк «Апоалим» («рабочий»), банк «Леуми» («национальный»), банк «Дисконт» (учетный) и банк «Мизрахи» («восточный»). До 1983 года эта «могучая кучка» была в частных руках. Но банки переусердствовали по части пирамид, разразился кризис, и государство, чтобы компенсировать вкладчиков, скупило за бесценок контрольные пакеты акций этих банков. Теперь банковские вклады гарантируются государством. А банки стали всесильны. Банковская система в каком-то смысле самодостаточна и уникальна. И чужакам там просто нет места. Или есть, но очень маленькое и для очень своих чужаков. Таков общий фон, на котором приходилось заниматься банками.

«Сопротивление среды» оказалось гораздо сильнее, чем я думал. С Френкелем встречался еще несколько раз. Его позиция оставалась неизменной. Надо начинать, говорил он, с налаживания двусторонних контактов между «главными банковскими контролерами» наших стран. Они должны предоставлять друг другу полную информацию о том или ином банке. И только после этого можно будет принимать квалифицированное решение. Обо всем этом я сообщал нашему Центральному банку. Но он не проявил интереса.

Муки абсорбции — «Русское гетто?» — Взрыв на улице Дизенгоф — Мирный договор с Иорданией — Муки коспонсорства — «Вокруг смеха»

Октябрь начался скандальным заявлением министра труда и благосостояния Оры Намир. 2 октября в интервью газете «Гаарец» она выдвинула идею «селективной репатриации». То есть репатриации выборочной. Логика была такова:

«русские» евреи норовят уехать в США; на долю Израиля остаются престарелые (одна треть), инвалиды (другая треть) и матери-одиночки (третья треть); надо, значит, как-то защищаться, не всех пускать сюда. «Я не хочу, — отчеканила Намир, — чтобы Израиль превращался в национальное кладбище или в национальный дом престарелых».

Шум поднялся невероятный. От Намир открестились и «правые» и «левые». В такой обстановке даже ее сторонники, а они, безусловно имели место, вынуждены были молчать. 9 октября правительство приняло специальное постановление, в котором отвергались «любые ограничения, связанные с репатриацией евреев в Государство Израиль». Всем министрам вменялось в обязанность «осуществить работу своих министерств в соответствии с требованиями об улучшении условий абсорбции». [39] О.Намир через некоторое время «сослали» послом в Пекин.

Заявление Намир отразило переплетение сложнейших проблем, которые накапливались вокруг «русской» алии. Плохо с работой. Плохо с жильем. Репатриантов из Советского Союза (России, стран СНГ) воспринимают как наглых и опасных конкурентов, не сделавших для Израиля ничего, но требующих от него все. Вокруг «олим ходашим» сгущается атмосфера подозрительности, недоверия, неприязни. Пускается в оборот выражение «вонючие русские»…

Русскоязычный Израиль реагирует на все это по-разному. Пытаются понять, объяснить корни неприятия. Тем, например, что многие «русские» евреи вовсе и не чувствуют себя евреями.

««Идишкайт», еврейство это данность, — можно было прочитать в газете «24 часа» в статье Павла Винникова. — Во всех уголках земного шара идет борьба за утверждение национальной идентификации: абхазы, баски, тибетцы, прибалты, сицилийцы, корсиканцы, курды и так далее.

На основании моих многочисленных контактов с представителями алии-90 берусь утверждать, что большинство из них не осмысливало себя евреями в СНГ и по приезде в Израиль отнюдь не изменили своего настроя. Не будучи проникнуты духом еврейства, тягой к еврейству и ко всему еврейскому и при почти полном отсутствии понимания того обстоятельства, что в мире нет другого места, где еврей мог бы чувствовать себя спокойно и быть твердо уверенным в будущем своих детей и внуков, очень трудно интегрироваться в Израиле. Вот этот «дефицит еврейства» у алии-90 отлично чувствуют старожилы Израиля и отсюда — их негативное отношение к ней».