Александр Бовин - 5 лет среди евреев и мидовцев

Свидетельство очевидца:

«Раздался страшный взрыв. Меня подбросило в воздух и швырнуло на землю, — рассказывает Ави Коэн, сидевший в кафе в нескольких метрах от взрыва. — Вокруг было множество раненых. Я увидел оторванные части тел, руки, ноги и много, очень много крови. Я чудом остался жив — только благодаря тому, что между мной и взорванным автобусом оказался второй автобус».

Через несколько часов на радио «Коль Исраэль» позвонил неизвестный и сказал, что взрыв организован активистами «Хамаса», депортированными в Ливан. «Мы благодарны Рабину за то, что он отправил нас в Ливан, где мы получили возможность изучать технику взрывных устройств. Мы продолжим борьбу, и будем наносить по Израилю все новые и новые удары».

Президент Вейцман: «Усиление террора направлено на то, чтобы сорвать мирное соглашение и поставить под сомнение тот путь, по которому мы продолжаем двигаться к лучшей жизни на Ближнем Востоке. Я обращаюсь ко всем гражданам Израиля: необходимо сделать усилие и преодолеть боль и горе. Самое простое — отступить. Это именно то, чего хотят террористы — чтобы мы перестали верить в то, что мирный процесс — процесс благотворный, чтобы мы перестали верить, что наша жизнь в Израиле имеет надежное будущее».

Другого мнения придерживался Нетаньяху: «Правительство, заявившее, что освободит Тель-Авив от Газы, вернуло в Тель-Авив террор, процветающий в Газе».

Днем 19-го правительство на неопределенный срок блокировало, «закрыло» территории. Практически это означало, что десятки тысяч палестинцев не смогут выезжать на работу в пределы «зеленой черты». Арафат протестовал против, как он говорил, «коллективного наказания» ни в чем не виноватых людей. Но ничего другого израильтяне придумать не могли…

Это — политика. Но есть еще и настроения, эмоции.

«Выдвигаются предположения о террористе-смертнике, — цитирую статью «Твари» из газеты «Время». — Все может быть. Эти бессмысленные фанатичные твари, живущие в придуманном фанатичном мире, способны на все во имя своих шизофренических идеалов.

Но даже, если этот мерзавец разорван на сотню кусков, я бы воскресил его, чтобы потом убивать снова и снова…

Не знаю этого человека, никогда не видел его лица, не перемолвился с ним ни единым словом, но если бы у меня была такая возможность, я бы собственноручно вспорол ему брюхо и с наслаждением наблюдал, как он медленно и мучительно околевает, сжимая в руках собственные внутренности».

И вывод: «Закрыть территории, закупорить, отделить, законсервировать!.. Пусть выживают, как хотят. Пусть сами решают свои экономические проблемы. Пускай, в конце концов, захлебнутся в собственных экскрементах! Пусть, как дикие псы, пожирают друг друга и собственное потомство!!!

…Люди должны жить отдельно, а нелюди — отдельно. Тварям нет места в человеческом обществе! А тот, кто думает по-иному, незаметно и неизбежно сам превращается в тварь…»

Можно понять чувства, которые диктовали эти страшные слова. Но нельзя, невозможно, не превращаясь в тварь, принять, оправдать их, согласиться с ними. Террор не только убивает людей. Он калечит их души. Но как искоренить террор, как избавиться от террористов, оставаясь людьми? На этот вопрос пыталось ответить израильское правительство. Но не смогло. Пока, будем надеяться.

За день до взрыва на Дизенгоф прогремел другой взрыв — политический. Было объявлено, что парафирован мирный договор между Израилем и Иорданией.

Иордания, хотя и воевала два раза с Израилем, выделялась на фоне арабских соседей Израиля. Выделялась относительной умеренностью, желанием найти какой-то modus vivendi с Израилем. 24 февраля 1950 года было парафировано соглашение о ненападении между двумя странами. А 20 июля 1951 года первый король Иордании Абдалла ибн Хусейн, прямой потомок пророка Мухаммеда в 37-ом колене, был застрелен в Иерусалиме на ступенях мечети Аль-Акса как раз за то, что он пытался договориться с израильтянами (встречался с Моше Даяном, с Голдой Меир). Рядом с ним находился его внук, будущий король Хусейн. Сын Абдаллы Талил был болен, и 11 августа 1952 года иорданский парламент принял его отречение в пользу сына Хусейна, который был провозглашен королем 2 мая 1953 года. Все рассматривали его как временную, проходную фигуру, но новый король задержался на престоле — он скончался в возрасте 63-х лет 7 февраля 1999 года.

Хусейн взял курс на сосуществование с Израилем. В сентябре 1963 года в Лондоне состоялась его первая тайная встреча с израильтянами. Потом такие встречи проходили, чуть ли не каждый год. Но существовала еще арабская солидарность, с которой король не мог не считаться. Он балансировал на тонком и скользком льду.

В 60-е годы в Иордании плотно осела штаб-квартира ООП со своими довольно многочисленными военными отрядами. Возникло нечто вроде «государства в государстве». Арафат вел себя вызывающе, дело шло к двоевластию с незавидной перспективой для короля. Но Хусейн проявил характер. 16 сентября 1970 года он ввел военное положение и дал команду верным ему бедуинам навести порядок. Бедуины постарались. «Черный сентябрь» покончил с засильем ООП в Иордании. Потом Хусейн и Арафат «помирились», но я никогда не замечал у Арафата какой-либо симпатии к «иорданскому брату».

После Мадрида, после «Осло-1» король решил, что его час пробил. В хорошем темпе был подготовлен проект мирного договора. Израильтяне не стали чиниться с «мелочами». Согласились на «уточнение границы» в пользу Иордании (там было спорных 320 кв. км.). Согласились ежегодно давать Иордании 30 млн. кбм. воды (в 1997 году это количество было увеличено до 55 млн. куб. м.). Финансовую помощь обещали американцы.

Итак, договор готов к подписанию. Но как это будет? Кто присутствует? Кто выступает? Ведь мы же — коспонсор! Как раз вечером 18-го у меня в Савьоне ужинали израильские мидовцы. Но они сами толком ничего не знали. «Проявляйте, — сказали, — инициативу».

На следующий день я был у начальника канцелярии премьера Эйтана Хабера. У него голова шла кругом от теракта в Тель-Авиве, но он сказал мне то, что знал на тот момент. Церемония подписания состоится 26 октября недалеко от Эйлата, на территории Иордании. Козырев приглашен. С речами выступают Рабин, Хусейн и Клинтон. Договор подписывают премьеры Израиля и Иордании, скрепляет их подписи президент США. Президент прилетает утром 26-го на четырех «Джумбо» в сопровождении (тут Хабер схватился за голову) 1200 человек. Козырев может прилететь, когда ему удобно.

В общем, дело шло с явным проамериканским креном. Я злился. Москва нервничала. Требовала добиться, чтобы Козырев и выступал и прикладывал к тексту руку, точнее, — ручку. И я, и В.И.Носенко продолжали хождения по кабинетам.