Михаил Левидов - Путешествие в некоторые отдаленные страны мысли и чувства Джонатана Свифта, сначала исследователя, а потом воина в нескольких сражениях
- Название:Путешествие в некоторые отдаленные страны мысли и чувства Джонатана Свифта, сначала исследователя, а потом воина в нескольких сражениях
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Книга
- Год:1986
- Город:Москва
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Михаил Левидов - Путешествие в некоторые отдаленные страны мысли и чувства Джонатана Свифта, сначала исследователя, а потом воина в нескольких сражениях краткое содержание
Всем знакомы с детства «Путешествия Гулливера». И гораздо меньше знаком нам их автор – Джонатан Свифт, человек, публицист, политик, один из величайших умов своего времени. В книге Мих. Левидова он предстает перед нами со всеми своими надеждами и разочарованиями, окруженный сложными интригами, борьбой честолюбий и противоречий. Глубоко воссоздана в книге эпоха с ее спорами и страстями. Книга М. Левидова впервые вышла в 1939 году, была переиздана в 1964 году, высоко оценена читателями и специалистами.
Издание иллюстрировано. Адресовано широкому кругу читателей.
Путешествие в некоторые отдаленные страны мысли и чувства Джонатана Свифта, сначала исследователя, а потом воина в нескольких сражениях - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
В другой раз, с помощью подобной же операции, деловитый буржуа заработал значительно большую сумму – в двенадцать фунтов.
Но вот предпринимается операция грандиозного масштаба. Свифт, получив из Ирландии деньги, вручает Стрэтфорду около четырехсот фунтов, чтобы тот купил ему акций знаменитой в то время спекулятивной «Компании южных морей»: предстоит заработать до ста фунтов. Но тут как раз разоряется один из должников Стрэтфорда, тот терпит на этом крупные убытки, ожидается его банкротство, и в этом крахе могут погибнуть и свифтовские четыреста фунтов. И Свифт заносит в «Дневник»:
«Я вернулся домой несколько задумавшись, я призвал на помощь мою философию и религию – и я могу сказать, что заснул лишь всего на четверть часа позже, чем обычно».
Он мог спать спокойно – на другой день он узнал, что его деньги в целости.
И он сентенциозно замечает:
«Стелла очень посмеялась бы надо мной, если б вышло, что такой осторожный и подозрительный человек, как я, оказался бы обманутым».
Свифт был искренне уверен, что он весьма осторожный, подозрительный и вообще практический человек. Но ему в голову не приходило, что всякий непрактический человек в его положении мог бы сделать себе крупное состояние, хотя бы своей деятельностью «благодетеля» – это было вполне в порядке вещей в ту эпоху.
Мало того: наш практический человек брезговал даже возможностями честного литературного заработка: он категорически отклонил предложение друзей выпустить отдельным изданием сборник памфлетов «Экзаминера» – ему гарантировали пятьсот фунтов прибыли. Это делали и Аддисон и Стил со своими журнальными памфлетами; Свифт считал это вполне нормальным для них, но не для себя.
И в то же время, живя на свои ларакорские доходы – около двухсот пятидесяти фунтов в год, он был действительно бережлив, даже скуп и действительно искренне жалел о шиллингах и пенсах, потраченных на извозчиков и чаевые. Но можно ли не заметить, что в деловитой этой бережливости добропорядочного буржуа был все тот же мотив увлекательной игры в бережливого буржуа…
И было что-то еще.
В настоятельном подчеркивании самому себе своих качеств солидного человека, умеющего справляться со всеми житейскими затруднениями, и, конечно, в активности «опекуна» и «благодетеля» было, может быть, и скрытое стремление уйти от сознания своей парадоксальной беспомощности в этом мире.
А об этой беспомощности никто не сказал выразительней и лучше, чем сам Свифт, воскликнувший однажды в «Дневнике»: «Я беспомощен, как слон!»
Он был, конечно, сердит в этот вечер 8 ноября 1711 года, беспричинно как будто бы сердит; отрывочен его монолог:
«Рассчитывал сегодня погулять в городе, просто для развлечения, – и ничего не вышло; так всегда бывает в этой жизни; и мне не удалось встретится сегодня с лордом Дортмутом, а у меня было к нему дело. Вот ничего не вышло и из дела и из развлечения. Вы всегда можете пойти к вашему декану, а если не к нему, то к Стоит, к Уоллс, к Мейли и играть в карты и пить кларет. А я обедал где-то с приятелем – селедка, цыпленок и полбутылки плохого вина. По утрам холодно, и я топлю камин. Патрик говорит, что мои ночные колпаки уже изношены. Не знаю, как достать новые. Я беспомощен, как слон».
Откуда же взялось это странное определение?
Молния прорезалась и бросила неожиданный свет в самые глубины духа Свифта. Через десяток лет объяснил сам себе Свифт, что это значит – «беспомощен, как слон», – и можно ли не увидеть в этой изумительной формуле зародыш мысли о Гулливере среди лилипутов? Но сейчас он лишь роняет эту формулу – мимоходом, ворчливо, удивленно, подчиняясь необходимости сказать именно так, только так.
Долго ли искать иллюстрации к «беспомощности слона»?
В плане комическом эту иллюстрацию дают взаимоотношения Свифта со слугой его Патриком.
Он был милейшее существо, этот долговязый, голубоглазый, ленивый ирландец, но как он мучил Свифта! В каждом почти письме возвращается Свифт к теме Патрика. Комнат не подметает, камин забывает топить, почему-то в припадке аккуратности убирает чернила, как раз когда Свифт должен писать, все поручения путает, не прочь он и выпить, и однажды, уйдя с ключами и не вернувшись вовремя, вынуждает Свифта искать ночлега под чужой кровлей. И с какой беспомощно-комической яростью обрушивается Свифт на Патрика в своем монологе, превосходящей подчас ярость, направленную на Уортона и Мальборо… Увы, пришлось Патрика в конце концов уволить.
Была, однако, и другая иллюстрация «беспомощности слона» – более серьезная, развертывавшаяся в трагическом для Свифта плане. Была история «Свифта-карьериста», заполнившая самые тяжелые страницы внутреннего монолога и показавшая вот этот глубоко затаенный облик Свифта, облик беспомощного слона в царстве мышей.
Неотвязно стоял перед Свифтом все эти годы очень простой вопрос: а что же будет в конце концов с ним, Свифтом, священником из Ларакора? Свифт об этом думает с тревогой, с сомнением.
Чего Свифт хотел для себя в этот период – в плане практическом, не говоря о мечтах о «третьей партии», об осуществлении своей морально-политической программы?
Хотел того же, что и раньше, в 1704–1709 годах, – покинуть Ирландию, получив видный священнический пост в Англии.
Он мог претендовать, будучи доктором богословия, не только на должность каноника или пребендария, но и на пост епископа; он имел моральное на то право, отстаивая уже много лет в своих выступлениях интересы англиканской церкви; он считал, что будет с честью и пользой занимать этот пост.
И теперь, при феерическом своем взлете, при исключительном положении министра без портфеля, мог ли он полагать, что желание его неосуществимо?
Возведение в сан епископа юридически зависело от королевы, номинально возглавлявшей англиканскую церковь, фактически же – от министерства. Что ж, тем лучше. Пусть Свифт сам никогда не заикнется о своем желании, но эти умные и порядочные люди – Харли и Сент-Джон, которые так его уважают, так любят, они сами поймут, что они должны сделать.
Обнаженно красноречива серия высказываний, относящихся к концу 1711 года и ко всему следующему, 1712 году.
«Я думаю, Харли услужил бы мне, если б я остался здесь».
«Вернусь (в Ирландию), как только смогу, но, сказать правду, министерство нуждается во мне. Возможно, они окажутся благодарны мне не более, чем другие».
«Я уже много сделал для них, и я думаю, они честнее предшествовавших им; я уверен, что мне не придется разочароваться».
«Мои новые друзья очень любезны, и у меня достаточно обещаний, но я на это не рассчитываю. Во всяком случае, мы увидим, что будет сделано, и если ничего – я не буду разочарован».
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: