Иван Баграмян - Так шли мы к победе

— Какие люди! Какие люди! Да разве можно с такими не победить! — И он тут же просил меня выбрать время, чтобы подписать представления о награждении особо отличившихся в боях.

…Оценивая итоги четвертого дня сражения, я не мог отделаться от смутного предчувствия надвигающейся беды. Оно почему-то всегда охватывало меня, когда в сражение приходилось бросать последние резервы. Я никогда не забывал известное изречение о том, что полководец, ведущий сражение без резервов, наполовину побежден.

А между тем обстановка на левом фланге 51-й армии продолжала оставаться весьма туманной. Враг продолжал усиливать натиск своих танковых сил вдоль железной дороги от Ауце на Елгаву. В связи с этим пришлось снова отказаться от мысли вывести в резерв 3-й гвардейский мехкорпус. Пришлось рассчитывать пока лишь на танковый корпус генерала И. Д. Васильева, который мы предусмотрительно подтянули в полосу 51-й армии.

Я был в восторге, когда в этот день получил опровержение выводов армейской разведки о сосредоточении в районе Бауски немецкой танковой дивизии и о якобы назревавшем контрударе. Это полволяло нам снять часть сил с рижского направления. Мы уже обдумывали вопрос о срочной переброске одной из армий в полосу 51-й армии, когда позвонил Иван Михайлович Чистяков.

— Товарищ командующий! — начал он без предисловий. — В полосе действий моей армии относительно спокойно. Противник особой активности не проявляет и, по данным разведки, не собирается… Считаю возможным передать мой участок соседу слева, а главные силы моей армии перебросить под Жагаре… — И уже как об одолжении: — Очень прошу. Я знаю, как тяжело там отражать танковые удары, но у нас есть большой опыт борьбы против них на Курской дуге. Мы наверняка пригодимся…

Удивительный человек — Чистяков! Он ведь знал, упрашивая меня послать его в самое пекло сражения, что оборона не принесет его армии славы, а прорыв фашистов, случись он на участке, который она примет, доставит командарму много неприятностей. Но постоянная готовность быть на самом трудном месте — главная особенность его характера.

С одобрения маршала А. М. Василевского генералу Чистякову был отдан приказ срочно начать переброску армии в полосу обороны, которую он должен был занять на стыке 51-й и 2-й гвардейской армий. На осуществление этого решения мы возлагали большие надежды. Ведь после выхода 6-й гвардейской в район сражения можно будет смело вывести во фронтовой резерв 3-й гвардейский мехкорпус и 5-ю гвардейскую танковую армию. Однако Чистякову еще предстояло решить весьма сложную задачу: совершить с армией незаметно для противника 150-километровый марш. Надо было осуществить переброску армии так, чтобы противник не обнаружил ее ухода, не узнал о направлении марша и не разгадал цель этого маневра. А ведь перебросить надо многие десятки тысяч солдат и офицеров, массу боевой техники и тяжелого вооружения. И перемещение провести надо было, как говорят конники, «на галопе», то есть с молниеносной быстротой.

Я верил, что Чистяков выполнит эту задачу успешно и в кратчайший срок. Но все же тревога не покидала меня: а не устроит ли противник какую-нибудь новую пакость в полосе армии Крейзера до выхода туда армии Чистякова?

К несчастью, так оно и случилось. Утром 20 августа позвонил Крейзер:

— Товарищ командующий! Противник перешел в наступление на Тукумс. Около трехсот танков окружает город с севера и юга. Оборона рухнула. Частям, обороняющимся в районе Тукумса, грозит окружение.

— Пусть части дивизии, обороняющиеся в районе Тукумса, организуют круговую оборону и ожидают помощь, — приказал я, — а мы будем готовить контрудар для восстановления обороны. Немедленно передадим вам танковый корпус генерала Васильева и шестидесятый стрелковый из сорок третьей армии.

Спустя два часа Крейзер доложил, что организует контрудар с целью восстановления связи с частями, обороняющимися в районе Тукумса. А во второй половине дня командарм 51-й сообщил, что на побережье Рижского залива, к северо-востоку от Тукумса, противник высадил морской десант с 35 кораблей и нанес удар навстречу танковым частям, наступавшим в направлении Тукумс, Рига против 417-й стрелковой дивизии; с востока же, из района Юрмалы, против частей 346-й стрелковой дивизии перешли в атаку значительные силы пехоты и танков. Генерал Крейзер попросил разрешить отвести 346-ю и 417-го стрелковые дивизии на рубеж Елгава, Добеле.

У меня не оставалось сомнения в том, что без немедленной помощи этим дивизиям угрожает гибель. Но помочь мы им пока ничем не могли. Поэтому я дал разрешение на отвод частей 346-й и 417-й стрелковых дивизий. Крейзер отдал им приказ пробиваться на рубеж Елтава, северо-западнее Добеле, Ауце.

Горечь неудачи, постигшей наши войска на побережье Рижского залива, была смягчена докладом генерала Крейзера о стабилизации положения наших войск на подступах к Жагаре. Левофланговые дивизии 51-й армии совместно с бригадами 3-го гвардейского мехкорпуса снова успешно отразили все атаки противника на елгавском направлении.

В ходе боя на участке обороны 77-й стрелковой дивизии генерал-майора А. П. Родионова подлинный героизм проявили воины батареи 239-го артиллерийского полка, которой командовал старший лейтенант Иван Владимирович Борщик. Его подчиненные отразили пять танковых атак. Но один за другим погибли все наводчики. Тогда командир сам встал к орудию и последними снарядами подбил еще два танка. Оставшиеся в живых израненнные батарейцы винтовками и автоматами отбили все атаки пехоты. Но вот, расчищая дорогу пехоте, снова двинулись танки. Иван Борщик с противотанковыми гранатами в руках двинулся наперерез «тигру». Осколок впился офицеру в руку. Он быстро терял силы. Взяв обе гранаты одной рукой, командир батареи бросился под танк и спас своих товарищей от гибели.

Положение 87-й стрелковой дивизии тоже значительно укрепилось. Ее 1379-й стрелковый полк, с удивительным упорством пробивавшийся в ночь на 20 августа из окружения, к утру вышел к главным силам. Генерал Крейзер сообщил мне поразительные подробности. Оказалось, что бойцы и командиры части, ведя непрерывные бои с 17 по 20 августа в полной изоляции, сумели уничтожить 34 танка, 9 штурмовых орудий и более 1200 фашистов. В части же было потеряно за это время 74 солдата и офицера убитыми и 131 ранеными, а также всего 12 противотанковых пушек. Весь остальной личный состав пробился из окружения, сохранив все вооружение, технику и военно-хозяйственное имущество. Командир полка майор Халявицкий при выходе из окружения был вторично тяжело ранен. Крейзер, выехавший лично встретить пробившийся полк, не успел выслушать до конца доклад командира — тот потерял сознание и через несколько часов скончался.