Иван Баграмян - Так шли мы к победе

Более трех десятилетий отделяет нас от событий второй мировой войны, но интерес к ним не убывает. Дискуссия привлекла внимание широчайших кругов общественности Европы. Учитывая это, многотысячный коллектив французского телевидения даже прервал на время забастовку, чтобы провести передачи из зала, в котором мы заседали. Дискуссия развернулась острая. Ведь на Западе до сих пор в ходу всякие домыслы о Курской битве, причем больше других изощряются западногерманские историки и мемуаристы. Поэтому нашей делегации не раз тогда приходилось неопровержимыми фактами разоблачать и открытые, и тщательно замаскированные попытки фальсифицировать историю.

В послевоенные годы я, как, пожалуй, и все мои товарищи, скрупулезво изучал операции Великой Отечественной войны, особенно, конечно, те, в которых довелось самому участвовать. Ознакомление со множеством документов — и наших, и немецких, — с трудами советских и зарубежных историков открыло многие важные подробности, о которых мы в ходе боев не знали, да и не могли знать. В своих воспоминаниях я считаю необходимым воспользоваться этими сведениями, иначе мои записки были бы неполными, однобокими. Ведь мемуарист, как мне кажется, должен рассказывать не столько о себе, сколько о времени, в котором жил.

Мне хорошо запомнилась весна 1943 года. Выдалась она ранней, за несколько дней дороги стали непролазными из-за распутицы. Казалось, именно она послужила причиной наступившего затишья. И не только у нас, на Западном фронте. Из оперативных сводок мы знали, что такая же необычная для войны тишина (относительная, конечно: на фронте всегда стреляют) воцарилась везде — от Заполярья до Новороссийска.

Это было тем более неожиданным, что всю минувшую зиму бои не затухали. Наши войска нанесли сокрушительный удар врагу под Сталинградом, разгромили и пленили трехсоттридцатитысячную немецкую группировку, а в оборонительный период, кроме того, враг потерял до 700 тысяч солдат и офицеров. А дальше успехи на Северном Кавказе, на Верхнем Дону, прорыв блокады Ленинграда, ликвидация вражеского плацдарма в районе Демянска, западнее Москвы. Наши войска вошли в Донбасс и на юго-восток Украины. Короче говоря, началось массовое изгнание оккупантов с советской земли. Немецко-фашистское командование, ошеломленное катастрофой под Сталинградом, лихорадочно собирало силы, чтобы сдержать натиск Красной Армии, и предприняло контрнаступление против Юго-Западного и Воронежского фронтов. Однако превратить этот оперативный успех в стратегический, прорваться в район Курска гитлеровцы не смогли.

И вот теперь все стихло. Немецкие газеты писали, что виной всему весенняя распутица. Фашисты уже наловчились объяснять свои провалы погодой, суровым русским климатом. Так было и во время боев под Москвой, у Сталинграда. Но мы понимали, что истинная причина затишья иная. Тишина на фронте — мы уже хорошо это знали — предвещает бурю. На этот раз она казалась особенно зловещей. Было ясно, что враг притих неспроста, что он собирает силы для нового удара.

Где он будет нанесен, этот удар?

Пожалуй, той весной все — от маршала до красноармейца — с тревожной пытливостью вглядывались в карту. Линия фронта рассекала ее причудливо изогнутой чертой. Начинаясь от Баренцева моря западнее Мурманска, она почти вертикально опускалась на юг к Великим Лукам, там под углом в 45 градусов поворачивала иа юго-восток к Новосилю и огибала занятый фашистами Орел. Потом эта змейка тянулась на запад, чтобы восточное Севска отвесно спуститься на юг к Сумам и снова устремиться на восток, а обогнув Белгород, опять преломиться под прямым углом и возле Чугуева повернуть на юго-восток. Таким образом, линия фронта образовала глубокие выступы в обе стороны. Логика подсказывала: именно здесь, на этих выступах, должны начаться основные события приближающейся летней кампании. И не только потому, что выступы и зигзаги в линии фронта облегчали удары с флангов. Эти крупные изгибы охватывали районы, очень важные в стратегическом отношении, где была наиболее развитая сеть дорог, где сосредоточивались самые крупные и боеспособные группировки войск обеих сторон. Успех на этих участках для победителя открывал широчайшие перспективы.

Бывая в частях и соединениях, я слышал, какие жаркие споры разгорались у карты, истыканной флажками. Все рвались в бой, а каждый наш солдат думал, откуда лучше и вернее наступать. Ну а уж если стратеги ротного и батальонного масштаба так много размышляют о Курском и белгородском выступах, можно не сомневаться: в генеральных штабах — и у нас, и у противника — тоже глаз не сводят с этих соблазнительных извилин.

Во второй половине апреля меня вызвали в штаб нашего Западного фронта. Командующий фронтом генерал Василий Данилович Соколовский зачитал приказ Верховного Главнокомандующего от 16 апреля 1943 года: за доблесть и боевое мастерство воинов наша 16-я преобразована в 11-ю гвардейскую. Меня горячо поздравили все присутствовавшие, а командующий фронтом, кроме того, предупредил:

— В переписке ваша армия пока будет называться по-старому, шестнадцатой. Незачем раньше времени настораживать противника…

Я доложил В. Д. Соколовскому, что войска армии заканчивают перегруппировку. Как было приказано, они занимают оборону южнее Сухиничей и Козельска вдоль реки Жиздра, удерживая значительный плацдарм на ее южном берегу. Усиленно изучаются противостоящие вражеские войска, пополняется и обучается личный состав, совершенствуются оборонительные позиции.

— Хорошо, — одобрил командующий, подвел меня к карте, разостланной на столе, и спросил: — Ну, как оценивают обстановку ваши гвардейцы?

— Ждут приказа окружать и разгромить немецкие войска в орловском выступе, — с улыбкой сказал я.

— Ну-ну, Иван Христофорович, вы осторожнее с такими разговорами! — встрепенулся начальник штаба фронта генерал-лейтенант А. II. Покровский.

Командующий рассмеялся:

— Вот ведь как получается; мы вызываем командарма, чтобы сообщить ему сугубо секретную информацию, а у него, оказывается, бойцы уже все знают…

— Горжусь, что командую такими мудрыми солдатами!

— Ладно, шутка шуткой, а то, что вы сейчас от меня услышите, никто больше знать не должен.

И Василий Данилович коротко рассказал, что из Генерального штаба поступило сообщение о предварительном замысле Ставки. Речь идет о крупной наступательной операции. Войска Западного, Брянского и Центрального фронтов встречными ударами с северо-востока и юга должны рассечь и уничтожить орловскую группировку врага.

— Штаб фронта уже приступил к разработке плана действий наших войск, добавил генерал Покровский. — Учтите, что важная роль отводится вашей армии.