Александр Ханин - Рота, подъем!

– Серьезней некуда. А если еще и рост меньше метра семидесяти пяти, то все. Кранты. Понятно?

Солдат уже имел определенный запас слов не только из словаря

Ожегова и Даля, но и армейского фольклора и тут же браво ответил:

– Ясный…- и он добавил слово, являющееся в России неотъемлемой частью любого забора.

– Хаким, ты же из Ташкента, а не аула. Человек, вроде воспитанный, культурный, школу закончил, наверное, как национальный кадр в институт пойдешь учиться, а такие слова говоришь. Выражайся правильно, цивильно.

– А как?

– Говори: ясный пенис.

– А это что такое?

– Пенис – это тот же орган, только на латыни. Ты будешь выглядеть круто, и никто не докопается. Понятно?

– Ясный пенис.

– Молодец. И другим передай.

К вечеру все представители Средней Азии нашей и соседней роты достойно произносили новое выражение.

Ночь удалась на славу. Команду "Дежурный по роте, на выход" я пропустил мимо ушей, так как дежурство было не мое, а только подумал, что за дурак мог прийти в такое время в казарму. Дураком оказался командир третьей роты капитан Дашков. Капитан был очень хорошим мужиком. Требовал не многим больше положенного, и на спинах солдат старался не прогибаться перед вышестоящим начальством. Но в данный момент времени капитан был просто пьян. Он стоял, раскачиваясь посреди казармы, и орал громким голосом:

– Рота, подъем! Вашу мать, что б ей!! Рота, етить раскудрить, подъем, я сказал!! Строится, уроды гребанные!!

Солдаты третьей роты нехотя вылезали из-под одеял и в подштанниках, нательном белье и тапочках выходили на линолеум посреди расположения.

– Какая сука вчера послала на три буквы старшину? Кто это сделал?

Новый старшина третьей роты, прапорщик Клопов был невысокого роста, и по лицу и комплекции не сильно отличался возрастом от солдат. В роту его перевели сравнительно недавно и, не имея громкого командирского голоса, не обладая внушительной внешностью или большим кулаком, Клопов не сильно пользовался уважением у личного состава, на пятьдесят процентов состоящего из дедушек советской армии.

Последний день прошел так, как будто старшина в роте полностью отсутствовал, то есть его принципиально игнорировали, начиная от распоряжений вынести мусор и заканчивая командой на построение.

Это-то и довело ротного до состояния истерики, в третьем часу ночи явившись в казарму.

– Рота, равняйсь!! Смирно!! Вам, дебилам недоделанным, жить надоело? На дембель захотелось? Губу вы у меня увидите, а не дембель. Я вас всех закопаю нафиг! И землей сам засыплю.

О "закопанных дембелях" по частям ходила байка, в которую не все верили, но друг другу пересказывали по нескольку раз. Смысл ее сводился к тому, что один мудрый ротный решил навести порядок во вверенном ему подразделении, где царила дедовщина и бардак по причине явного превосходства количеством тех, кто должен был уйти в запас над теми, кому еще предстояло длительный срок отдавать священный долг Родине. Срок окончания службы уже давно приблизился к последним датам, и что-то надо было делать с совершенно не слышащими ни сержантов, ни офицеров, солдатами. После очередного конфликта в роте офицер, собрав весь личный состав, прочел приказ о расстреле провинившихся, послав молодых бойцов за пределы части копать яму.

Построив тех, кому еще остался немалый срок служить поодаль, и прочитав им назидание, он выстроил провинившихся в ряд около бруствера, а в нескольких местах дембелей-отличников. По команде

"Пли!" раздались автоматные очереди, и "расстрелянные" солдаты попадали в яму. Молодые военнослужащие были уведены с места

"трагедии", а дембеля-отличники остались закапывать яму с

"преступниками", после чего получили документы и отправились навсегда из воинской части. Молодые, конечно, не знали, что стрельба велась холостыми, и у дембелей-отличников были документы на демобилизацию в запас для всех участников фарса, но ротный навел этим представлением жуткий ужас и жесткий порядок в подразделении, выведя роту в лучшие в дивизии. Эта история имела одну неприятную сторону – часть дембелей уходили из части с позором, даже не попрощавшись со своими товарищами. А это было для многих хуже расстрела. Каждый дембель в душе надеялся попасть, если не в первую партию целующих знамя на плацу, то уж хотя бы во вторую, и как можно скорее оказаться дома, поэтому угрозу ротного все восприняли в полной мене, не до конца понимая причину злости командира.

– Вы чего заснули? Так я вас сейчас разбужу, бляха-муха. Старшина

– это второй человек в роте после ротного. Взводный только взводом командует, а старшина всей ротой. Вам понятно? Вы что думаете, что

Клопов пацан? Вы глубоко ошибаетесь. Он не пацан.

В слова ротного о серьезном возрасте старшины никто не верил. В соседней роте связи, которая располагалась за стенкой, служил рядовой Столов. Столов был призван в ряды красной армии после техникума электросвязи. В роте связи Столову приходилось туго. Ему, как молодому бойцу, приходилось все время таскать на себя тяжелую рацию, почти все дежурства в праздничные дни обязательно попадали на него, и солдат решил покончить с этой несправедливостью окончательно, став… прапорщиком. Дело в том, что солдат, имеющий специально-техническое образование и отслуживший год срочной службы, имел право сразу перейти на сверхсрочную, подписав контракт на пять лет. И Столов стал прапорщиком роты связи. Все бы ничего, но рядовой

"черпак" вдруг сразу перепрыгнул "дедушек". Поздравив нового прапорщика с назначением на должность и представив его и без того хорошо знакомому ему личному составу, Столов был назначен командиром батальона в наряд патруля, и к вечеру мы столкнулись с ним в офицерском городке.

– Товарищи сержанты, ко мне! – громко скомандовал молодой прапорщик с повязкой патруля на рукаве.

– Табуретка, ты что ли? – Боров явно радовался увиденному

"черпаку" со звездочками.

– Не "табуретка", а товарищ прапорщик. Вы, товарищ сержант, в званиях не разбираетесь?

– Разбираюсь, душара, еще как разбираюсь. Я тебя, чмошника, табуретку деревянную, сейчас тут раком поставлю и дырку тебе в жопе сверлить буду. А ну, иди сюда!

Столов отшатнулся и сделал два шага назад, чувствуя перед собой

"дедушку", но, вспомнив, что власть все-таки за ним, выпрямился и, набрав воздуха в легкие, заорал:

– Вы как разговариваете со старшим по званию? Вам на гауптвахту захотелось, товарищ сержант?

– Тамбовский волк тебе товарищ, душара чмошный. Чего ты тут орешь, как будто тебя уже трахают во все дыры? Гуляешь? Ну и гуляй отсюда. Пошли, мужики.

Прапорщик своей тощей фигурой постарался перекрыть нам дорогу.

Солдаты-первогодки в патруле прапорщика Столова благоразумно решили не связываться с четырьмя "дедами" и чуть отодвинулись.