Ури Геллер - Эффект Геллера

В феврале 1987 года издание этой книги на немецком языке было осуществлено «Аристоном», известным швейцарским издательством, расположенным в Женеве. Его владельцы договорились со мной о широком рекламном турне по Западной Германии, Австрии и германоязычным районам Швейцарии. И вот когда я находился уже в Цюрихе, то неожиданно получил еще одно приглашение, на этот раз — в Женеву.

Советско-американские переговоры по разоружению уже начались, и мне предложили прямо по ходу дела примкнуть к американской делегации. Было это 27 февраля, а передал приглашение помощник Макса Кампельмана. (Не знаю, было ли все это организовано самим послом или кем-то еще). Условились, что если пресса обратит на меня внимание, то все сделают вид, будто я приглашен для развлечения участников переговоров, хотя едва ли кто-нибудь когда-либо слышал о подобном.

Таким образом, едва я вступил на землю Женевы, как тотчас же оказался в центре сцены, на которой разыгрывалась реальная жизненная драма, способная значительно повлиять на развитие событий в мире.

Утренние официальные мероприятия того дня были окончены (я на них не был приглашен), а вечерний прием для американских и советских представителей и их жен проводился в Американской миссии. На первый взгляд, в особенности непосвященного человека, это мероприятие могло показаться рядовым и не заслуживающим особенного внимания. Но любой дипломат знает, насколько важны эти «неофициальные» приемы, насколько серьезные дела, подчас огромной государственной важности, обсуждаются и вершатся иной раз между легкой болтовней и звоном бокалов.

Я был искренне рад увидеть два знакомых лица — сенатора Пелла и посла Кампельмана, а вскоре познакомиться и еще с пятью сенаторами — Тедом Стивенсом, Ричардом Люгаром, Арленом Спектором, Доном Никлсом и Альбертом Гором, который, возможно, в будущем станет одним из реальных кандидатов на пост президента США. Представили меня и первому заместителю министра иностранных дел Советского Союза, главе миссии СССР Юлию Воронцову.

Вот такой длинный путь по политическому коридору прошел я за короткое время, встретив этого человека примерно через пару месяцев после загадочного телефонного звонка от незнакомца, который утверждал, что он Уильям Кейси. (Я до сих пор не получил доказательств, подтверждающих либо опровергающих это.) Как мне объяснили, Воронцов был одним из самых влиятельных политических деятелей Советского Союза в вопросах международной политики наряду с министром Эдуардом Шеварнадзе и, разумеется, Генеральным секретарем ЦК КПСС Михаилом Горбачевым.

Воронцов мне сразу понравился. С его стороны я ни разу не ощутил какой-либо настороженности или враждебности, и мы сразу же повели приятную и неформальную беседу по поводу развития событий в мире и возможностей отдельных индивидуумов изменить их ход в сторону добра и согласия, руководствуясь новым мышлением и стремлением к миру.

Я был уверен, что у него есть такое стремление. Вообще, несмотря на кровопролитный характер российских войн, революций и насилия, я чувствую, что в русском национальном характере преобладает миролюбивая сторона (хотя, возможно, это относится не ко всем национальностям в Советском Союзе), которая в сочетании с его внутренней энергией и волей к жизни не так уж часто встречается в других нациях.

Воронцов поинтересовался, кто я, и по договоренности меня представили в качестве специалиста по развлечениям. Пришлось приступить к демонстрации своих возможностей. Я начал с проращивания зерна, а затем начал гнуть при помощи моего обычного визуального метода ложку, которую держал в своей руке Воронцов. К его нескрываемому удовольствию и моему величайшему облегчению, все прошло очень удачно.

Мне показалось, что после этого короткого показа его отношение ко мне стало даже более сердечным. Он улыбнулся и со словами: «Я знаю, что подобные энергии реально существуют», — рассказал мне о советской исцелительнице Джуне Давиташвили, которая, как говорили, лечила в последние годы жизни Леонида Брежнева. Но обсуждать эту тему подробно из-за недостатка времени мы не стали.

После приема я получил приглашение присутствовать на обеде в ресторане «Роберто», где сидел за столиком прямо напротив Воронцова вместе с Кампельманом, Пеллом и еще двумя сенаторами.

Во время обеда также продолжались деловые разговоры, из которых я сделал вывод, что обе стороны пришли в ходе обмена мнениями в Женеве к взаимовыгодному соглашению в отличие от большинства предыдущих встреч, что в общем-то неудивительно, имея в виду позицию предыдущего советского руководства. История вершилась, можно сказать, прямо на моих глазах, и жизнь десятков миллионов людей зависела во многом от того, насколько хорошо мои новые знакомые договорятся друг с другом за этим обедом.

В процессе трапезы я тоже пытался воздействовать на их сознание, посылая сильные образы добра и мира. В прошлом году у меня в распоряжении было всего несколько минут общения с первой «жертвой» моей кампании борьбы за мир Аднаном Хашогги, и тем не менее я уверен, что он получил мое послание. С Воронцовым же мне пришлось провести три или четыре часа, на протяжении которых я время от времени направлял свои призывы, и не сомневаюсь, что они также достигли цели.

Я подписал экземпляр моей книги Воронцову и его жене, сказав при этом, что он хорошо посмеется, когда прочтет ее, поскольку наверняка подумает: «Как этого парня до сих пор терпят в США, Ведь книга в известной степени дискредитирует ЦРУ?»

Воронцов рассмеялся. «Не беспокойтесь, — сказал он. — Они никогда не читают книг!»

Три дня спустя, в понедельник 2 марта 1987 года, все издания пестрели огромными заголовками типа: «Запад приветствует предложения Горбачева по ядерному вооружению» («Файненшнл таймс»).

Не утверждаю, что здесь есть какая-то связь, отмечу все-таки, что удивительные предложения Горбачева были сделаны на следующий день после описанного мной обеда в Женеве. А когда я прощался с Воронцовым, то попросил его рассказать о нашей встрече Горбачеву, и он уверял меня, что обязательно это сделает. Не сомневаюсь в том, что он сдержал свое слово. Хотя, конечно, общеизвестно, что советский лидер запланировал свои основные инициативы еще в процессе двусторонней Рейкъявикской встречи с Рейганом в 1986 году. С этим уже ничего не поделаешь.

И тем не менее заголовок в «Санди тайме» за 3 мая гласил: «Ури Геллер согнул волю Горбачева?» Может быть, и в самом деле это сделал я? Кто знает? Только Воронцов и Горбачев, но они об этом не рассказывают.

Вернувшись домой после стремительного и глубокого погружения в международные события, я занялся массой скопившихся за это время дел. Вышло французское издание моей книги, потребовавшее новой рекламной поездки, и у меня оставалось слишком мало времени на то, чтобы подготовить себя физически и психологически к трехнедельному турне по США, запланированному на апрель.