Товий Баевский - Записки нового репатрианта, или Злоключения бывшего советского врача в Израиле

Я пригляделся к синяку, послушал потерпевшему легкие и сердце, помял живот, посмотрел зрачки, и про себя сформулировал диагноз: «У парня острое желание получить страховку». Удивительно, но эти двое пережили тяжелейшую аварию практически без ущерба для здоровья — пара синяков и царапин не в счет. Еще раз взглянув на парня, я спросил «Когда лоб то разбил? Судя по цвету фингала — дня 3–4 назад?» «Да нет, доктор, прямо сейчас, в аварии» «Слушай, дорогой, я же все-таки врач, не нужно мне заливать — синяк то не свежий» Тут Шарон подала голос «Ладно, Йоси, кончай врать. Ты прав, док — это он 3 дня назад с мотоцикла навернулся».

Я с уважением посмотрел на Йоси — за 3 дня пережить 2 аварии, и ничего себе не повредить — это уметь надо. Вот и разберись — что это — редкостная удачливость или наоборот, ужасная невезуха. А Йоси, немало не смутившись, махнул рукой «Ладно, про синяк можешь в своем бланке не писать, а все остальные повреждения опиши подробно — я его своему адвокату отдам, пусть выбивает компенсацию».

Для порядка померив пострадавшим пульс и давление, под пристальным контролем Йоси заполняю бланки, тщательно описывая жалобы пациентов, количество и расположение синяков и царапин. Бдительный пострадавший указывает на еще несколько синячков, которые я упустил из-за их незначительности, и требует включить их в протокол. Видно, что человек опытный — профессионально подходит к делу. Наконец, процедура закончена, все царапины смазаны йодом. Парамедик Ицик в последний раз обходит вокруг лежащего на крыше бывшего средства передвижения, бросает взгляд вверх на дорогу, прикидывает траекторию падения и философски отмечает: «Да, один на ровном месте споткнется, и шею сломает, а другого хоть с самолета сбрось — ничего ему не сделается».

С этими словами он разворачивается, и бредет к амбулансу. За ним подтягиваемся и мы. В это время с воем сирены подкатывает полиция — наша часть работы завершилась, теперь их очередь.

Не спеша, амбуланс трогается, Гиль берет курс обратно на подстанцию. Происшествие настроило всех на философский лад. По дороге оживленно припоминаются аналогичные случаи — у любого работника Скорой подобных рассказов полным-полно. Приезжаем, я ухожу к себе в комнату, а ребята остаются готовить машину к следующему вызову.

Укладываюсь отдохнуть, незаметно для себя засыпаю, но не надолго — меня подбрасывает с кровати очередной зуммер. Через минуту вся бригада уже в сборе. По рации сообщили, что в супермаркете потерял сознание пожилой человек, и уже минут десять не приходит в себя.

По дороге прикидываю, что может быть причиной — проблема с сердцем, инсульт, просто обморок? Достаю из кармана блокнот со схемами лечения сердечных аритмий, пробегаю их глазами — повторить всегда не вредно, хотя и так помню их почти наизусть.

Долетаем минут за десять, вбегаем в зал магазина. Дежурный менеджер с явным облегчением встречает нас и ведет в служебное помещение — больного перенесли туда, чтобы не пугать покупателей. Но и там полно народу — кто-то пытается расстегнуть больному ворот рубашки, кто-то щупает пульс. Пожилая женщина, по-видимому, жена, тихо плачет и вытирает ему лицо мокрым полотенцем. Мы просим посторонних выйти из комнаты, а сами бросаемся к пациенту.

Пока ребята присоединяют монитор и кислород, я быстро склоняюсь над ним, проверяю дыхание, затем сердцебиение. Хорошо, по крайней мере он дышит сам, ритм сердца ровный. Значит, реанимацию делать не нужно — уже спасибо. Больной без сознания, на боль почти не реагирует, зрачки нормальные. Рубашка мокрая от холодного пота. Теперь надо разобраться, что же с ним произошло. Поворачиваюсь к жене, спрашиваю про его болезни и про лекарства.

Оказывается, что человек относительно здоровый, ничего подобного с ним раньше не бывало, страдает диабетом, но до последнего времени лекарств не принимал. Неделю назад из-за повышения уровня сахара врач прописал новое лекарство, название она, правда, не помнит. Сегодня с утра муж жаловался на головную боль, дрожь в теле, но отнес это за счет простуды. За несколько минут до происшествия почувствовал слабость, а потом упал и потерял сознание.

После этого рассказа бедная женщина начала рыдать в голос, продавщицы подхватили ее и увели успокаивать. Я же почувствовал большее облегчение. Все указывало на то, что наша работа будет легкой и приятной.

Гиль уже успел вколоться в вену, мы с Ициком переглянулись, он не торопясь наполнил шприц раствором глюкозы, и подал мне. Весь рассказ наводил на мысль, что у пациента, скорее всего, вызванное лекарством падение уровня сахара в крови. В этом случае 50-процентная глюкоза — чудесное лекарство, приводящее больного в сознание прямо на кончике иглы. Банальная вещь для медика, но на публику производит неизгладимое впечатление — только что человек лежал как мертвый, и вдруг после одного укола встает как ни в чем не бывало — прямо фокус какой то. Да и нам приятно — при минимуме усилий — максимальный эффект, маленькое сотворенное нами чудо.

Вот и на этот раз чудо произошло — не успел я ввести полностью первый шприц, как больной открыл глаза, сел, начал спрашивать, что с ним произошло. Публика, как всегда в таких случаях, загалдела от удивления и облегчения. Женщина, увидев своего мужа живым и невредимым, снова заголосила, теперь уже от радости. В общем, все как и планировалось. Мы добавили ему еще пару шприцов глюкозы, а затем не спеша собрали вещи, посадили пациента на каталку и повезли через толпу на выход.

Наш торжественный отъезд напоминал, наверное, уход футболистов, выигравших матч с поля через толпу болельщиков. Все смотрели на нас с почтением, только что по плечам не хлопали. Да, и нам выпадают иногда приятные минуты. Быстро доехали до больницы, передали пациента и поехали обратно, ужинать.

После еды в придорожном кафе отправляемся обратно на подстанцию — как раз должен начаться по телевизору интересный фильм. Но не судьба — только въехали в ворота, оживает рация, нас опять куда то отправляют.

Гиль чертыхается, разворачивает амбуланс, проезжая мимо диспетчерской, мстительно врубает сирену и мигалку — хотя принято их включать уже снаружи. По рации получаем указание ехать по шоссе в направлении Тель-Авива, затем свернуть в сторону Црифина — там на дороге что-то произошло, но что точно — непонятно. Вызов сделал водитель, который то ли сам пострадал, то ли на кого-то наехал, никаких дополнительных подробностей нет. Ицик берет микрофон и ворчит на диспетчера: «На кой черт ты нас послал, нужно было обычный амбуланс отправить на разведку, а не реанимационный». Диспетчер ответствует, что все амбулансы в разгоне, а если Ицик будет на него ворчать, то в разгоне они останутся до конца нашего дежурства. На этом пассаже Ицик затыкается, и мы гоним на всех парах к месту происшествия.