Федор Архипенко - Записки лётчика-истребителя

Возвращаясь к причине, почему заставил меня Николаенко вылетать на Як-1, замечу, что самолет предназначался для перевооружения, а летчики авиаполка не хотели на нем летать. Меня тогда тоже робость взяла и совсем не хотелось вылетать на Як-1. Ведь порой подлетаешь к Воронежу и видишь 2–3 падающих горящих «яка», а ЛаГГ-3 плохо горел и по этой причине завоевал симпатии летчиков. Фактически же Як-1 был лучше ЛаГГ-3, как я убедился уже на следующий день, когда командир полка подполковник Николаенко рано утром разрешил мне провести учебный воздушный бой с «лаггом», пилотируемым моим другом Николаем Савиным.

Бой провели над аэродромом на высотах до 2000 м и что же, мне делать нечего, все время пришлось находиться в хвосте ЛаГГ-3, хотя Савин тоже хорошо пилотировал. Вся моя любовь после этого «боя» перешла к самолету Як-1. В дальнейшем пришлось летать на «яках» всю первую половину 1943 года, до переучивания на «Аэрокобру».

Летом 1942 года по инициативе командира 205-й иад полковника Е. Я. Савицкого мы перешли на новый боевой порядок: вместо звена в три самолета оно стало в четыре, в боевом порядке пар ведущий и ведомый. Этим обеспечивалась более высокая маневренность истребителей в полете, так как 3-й самолет в звене мешал совершать маневры и затруднял перестраивание с правого в левый пеленг. Во многом благодаря Савицкому удалось доказать вышестоящему командованию преимущества нового боевого порядка — пары. Этим во время войны были спасены сотни наших летчиков.

Воздушные бои в районе Воронежа с перерывами диктуемыми немецкой пунктуальностью, велись почти непрерывно, но мне особенно запомнился один очень характерный случай. Однажды, чуть начало светать, мы вылетели группой со штурмовиками на цель в районе ст. Алексеевка южнее Воронежа. Солнце, помнится, еще полностью не взошло, и я летел в верхней паре с выделенным мне новым ведомым из 508 иап, прикрывая свои самолеты ЛаГГ-3 и Ил-2.

Подлетаем к Воронежу, вдруг откуда ни возьмись сразу 5 Me-109 рядом справа проходят возле меня. Одного я сразу сбил, подвернув вправо, а оставшаяся четверка вступила с нами в бой. Вскоре один Me-109 пристроился в хвост моему ведомому и они стали в вираж, а другие 3 самолета пытались со мной расправиться. Один атаковал спереди, два сзади, какие только фигуры на своем ЛаГГ-3 с бортовым № 4 я не выписывал, чтобы не попасть под смертельную очередь. До сих пор не могу припомнить, какую эволюцию совершил так, что самолет почти на одном месте развернулся на 180°. Жить захочешь — вертись! Бой шел до тех пор, пока мне не удалось дать прицельную очередь по самолету Me-109, который пристроился было к моему ведомому. Самолет этот я подбил и он с дымом перетянул Дон — приземлился.

Во время этого воздушного боя, при лобовой атаке, Ме-109 выстрелил, и я видел, как трассирующая пуля, сверкнув, вылетела из ствола, и я услышал удар, словно ложится шар в лузу при игре в биллиард. На встречных курсах мы проскочили друг от друга в 4–5 м и я увидел его бортовой номер № 3. Снаряд прошел между моей рукой и правым боком, ударил возле бронеспинки в шпангоут, где выгорела дырка сантиметров 10 в диаметре. На этом все и закончилось, а если б у него были патроны, он мог бы очередью перерезать меня. После воздушного боя, из-за отсутствия горючего, пришлось нам сесть на полевой аэродром возле Усмани (Воронежской), а остальные самолеты — штурмовики и истребители — нанесли удар по цели и благополучно вернулись на свои аэродромы.

После того боя я сделал для себя вывод, что самое страшное в истребительной авиации это — летать с летчиком ведомым, с которым не слетался и не знаешь его человеческих качеств. Это верная смерть для обоих. Лучше всего летать, когда пара слетана и где сразу чувствуется командир (ведущий) и подчиненный (ведомый). В дальнейшем этого принципа я всегда старался придерживаться, случайных пар не создавал, и потому, начиная с Днепра, с 1943 года, почти не имел потерь летчиков в воздушных боях.

Прикрывая штурмовиков, мы, летчики — истребители, порой жертвовали своей жизнью, но обеспечивали нанесение штурмовых ударов по целям. При моих вылетах ни одного из самолетов — штурмовиков истребителям противника сбить не удалось, хотя зенитная артиллерия их сбивала.

После того, как 17-й иап улетел в тыл, в Иваново, у меня образовалась группа из 10 Як-1, еще несколько «яков» пригнали летчики — перегонщики. С Бутурлиновки мы перелетели поближе к Сталинграду, где выполняли аналогичные задачи, прикрывая штурмовики Ил-2. Командир 508-го иап подполковник Зайченко относился к нам как-то настороженно, как к чужим. Наверное ждал, что нас вот-вот заберут из полка, ведь мы летали на «яках». Но нет! Мы так и остались при 508-м иап, фактически 3-й авиаэскадрильей (а не группой). Когда в 205-ю дивизию прибыл еще один 438-й полк на английских «Харрикейнах», Е. Савицкий, не летавший на этом типе, частенько требовал пригонять ему Як-1 на аэродром, где базировался 438-й авиаполк. «Харрикейны» использовали как штурмовики и он без ведомого нередко вылетал на Як-1 и вел наблюдение как те работали на поле боя в районе Острогожска и в других местах.

Командир дивизии Е. Я. Савицкий был летчиком с большой буквы, я преклонялся перед ним тогда, 21-летним юношей и преклоняюсь сегодня, как перед великим патриотом нашей Родины — летчиком — командиром, полковником, потом генералом, который сам летал на боевые задания, не дрейфил, что его собьют.

Чтобы нам, летчикам, показать преимущества самолета Як-1 над самолетом «Аэрокобра» (американским), он проводил воздушные бои. Мне пришлось видеть, как командир 153 иап Миронов на «Аэрокобре» и Савицкий на Як-1 провели воздушный бой над аэродромом и, конечно, «кобра» была бита: Савицкий зашел ей в хвост и Миронов так ничего и не смог сделать.

Помню, до отлета 17-го иап в Иваново, у нас был летчик капитан Алексей Новиков, впоследствии Герой Советского Союза известный ас, одержавший за войну более 30 побед. Он летал на «Аэрокобре», а я на Як-1. И вот при перелете из Боринских Заводов в Липецк мы договорились провести учебный воздушный бой над аэродромом в Липецке, и он в этом воздушном бою был побит мною на Як-1. После посадки летчики стали смеяться над ним и он полез было в драку — летчики не дали. Он долго и откровенно возмущался — мол, салага, меня опозорил, мог поддаться мне, ведь я командир эскадрильи, а ты лишь командир звена. Я отвечал, что в бою не поддаются, а сражаются — кто кого. Даже и после войны при встречах я чувствовал, что Алексей Новиков держал в душе на меня обиду.

Много было и боевой работы, в основном по сопровождению на цели самолетов штурмовиков. Наступление в районе Сталинграда готовилось в секрете, ощущалось, что вот — вот что-то должно произойти, но что, никто толком не знал. 508-ой иап базировался в то время на аэродроме юго-восточнее города Хоперск под Сталинградом.