Борис Леонов - История советской литературы. Воспоминания современника

Эхо войны звучит и в его первых сборниках «У меня на родине», «Сквозь радугу», «На уровне сердца»…

И вот, спустя несколько лет, я встретил Владимира Семеновича в книжной лавке писателей на Кузнецком мосту.

Он стоял, держа в руках книгу писателя, известного тем, что тот возглавлял одно из московских книжных издательств. И пользуясь этим, издавал ежегодно по одной, две книги в других издательствах.

К Жукову подошел, видимо, его знакомец, взглянул на книгу, которую просматривал Владимир Семенович, и сказал:

— Смотри, а этот-то очередной том выпустил в свет!

Закрыв книгу, Жуков спокойно ответил:

— Не в свет выпустил, а пустил по миру…

Поэта Виктора Аркадьевича Урина я видел дважды.

Один раз в издательстве «Молодая гвардия», когда он выступил перед коллективом с предложением создать всемирный журнал «Глобус», в котором должны были, по его представлениям, печататься поэты всех стран мира и редактором которого будет он.

И второй раз в ЦДЛ, когда на одном из собраний он гневно обвинял коллег в том, что они терпят «ильилинчевание» себя в стенах Правления Московской писательской организации. При этом он имелв виду секретаря по оргвопросам В.Н.Ильина, в прошлом генерала-лейтенанта КГБ.

Об этом эпизоде я рассказал Владимиру Кирилловичу Карпеко, которого многие знали по песням к кинофильмам, особенно по песне «Я сказал тебе не все слова». Кстати, о поэте Карпеко я не раз писал в периодике. Утверждал, что его поэзия взросла как-бы на биографии его души. А душа вобрала опыт фронтового разведчика, не раз и не два раненого. Как этот опыт можно ощутить в ткани стихов? Вот, скажем, одно из лучших его стихотворений:

Вот в этих аккордных строках и выявляется душевный опыт человека, прошедшего через огонь Великой Отечественной…

Так вот Владимиру Кирилловичу я и поведал о Викторе Урине. Карпеко улыбнулся:

Ну я-то знаю неуемную энергию и немного скандальную натуру Виктора. Причем у него столько энергии, что его вполне можно подключать к единой энергосистеме страны. Ты знаешь ведь, что он проехал по всей стране на своей машине — не то на «Москвиче», не то на газике и регулярно помещал репортажи с трассы путешествия в периодике. Кроме того собрался совершить авиаперелет над страной на персональном вертолете.

Да, да. Почему я об этом знаю? Да нам в секции поэзии пришлось заниматься проблемой уринского вертолета. Возглавлял тогда секцию Ярослав Васильевич Смеляков.

— А почему это вы занимались вертолетом? — подивился я.

— А ты что ж не знаешь, что любой бумаге, написанной на верх, у нас дают зеленый путь по инстанции вниз. Он обратился в Совмин, на имя Алексея Николаевича Косыгина. Из канцелярий Председателя Совмина бумагу переслали в какое-то управление Министерства авиапромышленности. Там глянули: откуда письмо? Из Союза писателей? И отправили его в Союз, чтобы в самой творческой организации разобрались с просьбой их члена. Ну, а Секретариат Союза направил письмо Урина в Московскую писательскую организацию. А стало быть, в секцию поэзии.

— И чем же закончилось ваше заседание по существу запроса поэта Виктора Аркадьевича Урина?

— Предложением Ярослава Васильевича. Он сформулировал его так: пусть Урин вставит себе пропеллер в жопу и изображает из себя летающий вертолет…

Среди посетителей сатирического журнала «Бегемот», в котором работал Михаил Михайлович Зощенко, было немало и представительниц прекрасного пола. Влекло их не только желание напечататься, но и возможность увидеть, что называется живьем, классика смешного жанра.

— Однажды, — рассказывал Владимир Поляков, — в редакцию пришла девушка лет семнадцати, очень похожая на гимназистку. Так описал ее сам Михаил Михайлович. Стесняясь, она спросила: «Михаил Михайлович, можно я оставлю вам рассказ. Почитайте. А дня через три я приду за ответом».

Так и случилось.

При встрече с девушкой Зощенко спросил:

— Скажите, вы раньше сочиняли что-нибудь сатирическое?

— Сочиняла.

— И много у вас сочинено?

— Немного. Рассказов штук сорок.

— Вот как. И что же вы с ними делали? — продолжал спрашивать Зощенко.

— Читала родным и знакомым.

— Что же они говорили?

— Разное, — ответила девушка. — Один дядя посоветовал прекратить это пустячное дело, а другие советовали обратиться к врачу, желательно по нервным болезням.

— И вы знаете, — закончил свой рассказ об этом свидании Михаил Михайлович, — я чуть было с ней не зарегистрировался, но время вспомнил что к тому времени уже был женат…

Ребята в журнале «Сельская молодежь», который возглавлял Олег Максимович Попцов, рассказывали про своего шефа, что он пришел в журнал из ЦК комсомола, где был одним из руководителей отдела агитации и пропаганды.

А до этого Попцов возглавлял Ленинградский сельский обком ВЛКСМ.

И отличался как руководитель тем, что очень любил выступать перед самыми разными аудиториями. Он много ездил по области. И когда в том или ином колхозе узнавали, что приедет Попцов, местные начальники тут же собирали сельский сход.

Тогда-то, видимо, и родилась эта эпиграмма на комсомольского вожака:

Из рассказов Василия Петровича Рослякова.

Главные редакторы столичных журналов «Москвы» Евгений Поповкин, автор известного в свое время романа «Семья Рубанюк», и «Огонька»— Анатолий Софронов решили взять с собой в Ростов-на-Дону на встречу с первым секретарем обкома партии поэта Александра Яшина, который в годы хрущевской «оттепели» неожиданно прогремел в читающей публике своими «Рычагами». В рассказе вскрывалась двойная мораль сельских коммунистов. Одна — для личных разговоров по существу жизни, другая — для трибуны, с которой о тех же проблемах говорилось в строгом соответствии с вышестоящими установками…

И вот они в обкоме, в отдельном уютном кабинете. Стол уставлен самыми изысканными яствами.

Секретарь обкома на правах хозяина душевно приветствовал гостей, предложив первый тост за их здоровье.