Рудольф Баландин - Вернадский: жизнь, мысль, бессмертие

По странному совпадению примерно в те же годы, что и Эйнштейн (1930–1940), о загадке познаваемости мира размышлял Вернадский. Не исключено, что вопрос, поставленный Эйнштейном, нашел живой отклик в его душе. В отличие от великого физика Вернадский дал, по всей вероятности, верный, хотя и не очень определенный, ответ на «вечную загадку».

«Научная мысль есть часть структуры — организованности — биосферы…» Вернадский предложил дополнить свои прежние обобщения, касающиеся геологической деятельности живых существ, учитывая не только жизнь, но и разум: «… Логика естествознания в своих основах теснейшим образом связана с геологической оболочкой, где проявляется разум человека, т. е. связана глубоко и неразрывно с биосферой…

Ясно сейчас, что естествознание и неразрывно с ним связанная техника человечества, проявляющаяся в наш век как геологическая сила, перерабатывающая и резко меняющая окружающую нас „природу“, т. е. биосферу, есть не случайное явление на нашей планете, создание „свободного разума“, „человеческого гения“, а природное явление, резко материально проявляющееся в своих следствиях в окружающей человека среде».

Наконец, в своей последней работе «Несколько слов о ноосфере» Вернадский вновь возвращается к той же идее. «В гуще, в интенсивности и в сложности современной жизни, — писал он, — человек практически забывает, что он сам и все человечество, от которого он не может быть отделен, неразрывно связаны с биосферой — с определенной частью планеты, на которой они живут…

В общежитии обычно говорят о человеке как о свободно живущем… индивидууме, который свободно строит свою историю. До сих пор историки, вообще ученые гуманитарных наук, а в известной мере и биологи, сознательно не считаются с законами природы — биосферы — той земной оболочки, где может только существовать жизнь. Стихийно человек от нее неотделим…

В действительности ни один живой организм в свободном состоянии на Земле не находится. Все эти организмы неразрывно и непрерывно связаны — прежде всего питанием и дыханием — с окружающей их материально-энергетической средой».

Для Вернадского разум человека был космическим явлением, естественной и закономерной частью природы. Природа создала разумное существо, постигая таким образом себя. Самопознание — удел не только человека, размышляющего о себе самом, и не только человечества (когда человек старается понять его сущность и назначение). Самопознание становится уделом самой природы, когда часть ее — в облике человека — познает все окружающее…

От исследований конкретных проявлений земной природы — кристаллов и минералов — Вернадский перешел, в поисках тайны гармонии мира к изучению мельчайших частиц материи и энергии, а одновременно — к объединяющим разнородные элементы сферам планеты.

Используя понятия времени и симметрии, он стремился осмыслить чудо жизни как особое космическое явление, связывающее воедино лучистую энергию звезды, химическую энергию минералов, движение огромных масс вещества планеты. Неизбежным следствием существования и эволюции жизни стал для него человеческий разум, научное познание, ноосфера, уходящая от поверхности крохотной планеты в недоступные воображению дали космоса, объединяющая человека со всем мирозданием и прежде всего — со своей родной Землей.

Мыслью проникая в межзвездные дали, познавая миллионолетия прошлого, познавая сам элемент познания, научная мысль остается не просто продуктом человечества — совокупности всех поколений людей.

«Наука не существует помимо человека и есть его создание, как его созданием является слово, без которого не может быть науки… в научно выраженной истине всегда есть отражение — может быть чрезвычайно большое — духовной личности человека, его разума».

В конце концов мыслит не некое обобщенное человечество. Мыслит каждый конкретный человек. Человеческая личность.

«В мире реально существуют только личности, создающие и высказывающие научную мысль, проявляющие научное творчество — духовную энергию. Ими созданные невесомые ценности — научная мысль и научное открытие в дальнейшем меняют… ход процессов биосферы, окружающей нас природы».

Летом 1887 года Вернадский работал, точнее, как говорят геологи, проводил полевые исследования (участвовал в экспедиции), изучая почвы Смоленской губернии. Некоторое время он жил в Рославльском уезде. Впечатление от тогдашнего провинциального быта было тяжелое: «Вообще среда здесь незавидная, и уезд спит глубоким сном…. Вся жизнь этого уезда, вся она, такая монотонная, бесцельная, горемычная и такая гадкая… При размышлении об этой жизни, о ее бесцельности, о ее заглушенности, о ее страдальческой спячке и толчении воды в ступе — становится невольно как-то тяжело, грустно и ужасно».

Какой же выход? У Вернадского не было сомнений: научное творчество.

Между прочим, аналогичное признание гораздо позже сделал и А. Эйнштейн. Он написал в 1931 году, что считает наиболее сильным мотивом творчества желание оторваться от серости и монотонности будней и найти убежище в мире, заполненном нами же созданными образами.

В дневниковой записи 1884 года Вернадский отмечает свое желание лично повидать главные страны и моря, о которых читает в книгах; путешествовать, встречаться с разнообразной природой, людьми. «Только тогда приобретается необходимый кругозор, глубина ума, знание, каких не найдешь в книгах».

Очень характерный факт: необычайно эрудированный ученый, читавший массу научной литературы, всегда более всего доверял своим личным впечатлениям и стремился изучать природу непосредственно, лицом к лицу, — не описания, схемы (хотя и это тоже!), но прежде всего живую, изменчивую, неисчерпаемо сложную природу. В начале нашего века он заключил свой доклад о парагенезисе химических элементов словами: «… Даже эти широкие обобщения явно недостаточны перед разнообразием и величием стоящих перед нами природных процессов!»

Но вернемся к дневниковой записи 1884 года. Кроме стремления к путешествиям и знаниям, здесь отмечена мечта, так и не сбывшаяся: подняться вверх, в атмосферу. Для чего все это? Только для удовлетворения личной потребности в знании? Чтобы, как сейчас шутят о некоторых ученых, удовлетворить свое любопытство за счет общества?

Как бы спохватившись, Вернадский уточняет, что время, употребленное им на самообразование, не пропадет: он возвратит его своей работой на пользу людям. Чем больше знаний, тем сильней работник, тем больше можно сделать.

Допустимо усомниться в абсолютной искренности молодого Вернадского (хотя для того нет никаких оснований). Известно, что всякий дневник невольно пишется с расчетом на возможного читателя. Это не только исповедь, но отчасти своеобразное литературное произведение. Однако даже с учетом подобной литературности в дневнике Владимира Вернадского очень показательны слова о необходимости возвратить людям, употребить им на благо свои знания, полученные, безусловно, из общечеловеческой сокровищницы разума; совершенно очевидное убеждение, что заниматься наукой только для личного блага постыдно. Это убеждение как нельзя лучше характеризует его личность.