Дмитрий Веденеев - Одиссея Василия Кука

Но нас больше интересует возможное внутреннее устройство виртуальной ЗУР. Движение сопротивления (с учетом предшествующей ликвидации советами многопартийности) оказывалось единственной организованной, отмобилизованной силой, имевшие сильные позиции и авторитет во всех основных слоях населения. Греко-католическая церковь, даже при условии ее стремительного возрождения по образцу конца 1980-х — начала 1990-х, вряд ли бы оспаривала лидерство ОУН, тем более, что ее функционеры, в случае необходимости, не останавливались перед ликвидацией «нелояльных» иерархов и священников.

Кроме того, целиком возможными представляются репрессии новой власти, а также стихийные расправы родственников пострадавших от советской власти над ее сторонниками, активом, сведение счетов под маркой наказания «подсоветчиков». Эксцессы как наследие былого противоборства, а также морально-полтические последствия гражданского конфликта могли быть продолжительными. Для сравнения приведем пример Испании, пережившей в 1936 — 1939 годах гражданскую войну, осложненную вооруженным вмешательством извне. Процесс национального примирения там начался в 1956 году (!) по инициативе Испанской компартии, а закончился лишь в 1976-м всенародным референдумом, на котором победила идея предать забвению братоубийственную войну. Активную миротворческую роль сыграла и католическая церковь.

Нельзя исключать, что в таких условиях окрыленная внезапной победой ОУН(б) вернулась бы к более понятным «старым» участникам националистического движения установкам о монопартийном устройстве политической системы (в духе первой программы ОУН 1929 года), основанной на постулатах «национальной диктатуры» и власти вождя, подконтрольного только своей совести. Вряд ли бы место «Вождя ЗУР» имел реальные шансы получить Степан Бандера, давно уже превратившегося в символ национально-свободительной борьбы. Маловероятно, что лидеры ОУН в Украине стали бы делиться властью с восстановившимися партиями национал-демократического, национал-либерального, национал-клерикального толка. Неизбежным становился конфликт между лидерами ОУН(б) — носителями левоцентристских, «народнических» взглядов на государственное устройство и социально-экономическое развитие, и сторонниками авторитарного управления с элементами ксенофобии, выходцами из верхушки галицкого общества.

Скорее всего, не обошлось бы без разногласий вокруг места в истеблишменте ЗУР среди бывших предводителей повстанческого движения. Наверняка в них активную роль (если не самодовлеющую) играла бы Украинская государственная служба безопасности с влившимися в нее кадрами СБ ОУН (привыкшими действовать вне правового поля описанными выше брутальными методами) во главе с патологически подозрительным и жестоким Николаем Козаком-«Смоком». Проект создания такого ведомства, жестко проводящего политическую линию националистов, и имеющего командные кадры исключительно из их числа, был разработан в ОУН(Б) еще в 1940 году.

Трудно судить, получил бы тот же В. Кук солидную должность в правительстве ЗУР (например, пост министра сельского хозяйства, с учетом его познаний в аграрном вопросе), или же отправился каторжанином на озокеритовые копальни по обвинению в сотрудничестве с нацистами (напротив, для западных политических кругов создавался бы имидж Р. Шухевича как борца с гитлеризмом).

Авторитарный, жесткий стиль правления мог быть вызван не только политическими традициями правящей ОУН, социально-психологическими особенностями ее функционеров-подпольщиков (в своих френчах и «мазепинках» чем-то напоминавших победивших «барбудос» Фиделя Кастро). Сложным было бы и экономическое положение региона. Даже если представить, что сателлиты СССР не установили бы торговую блокаду ЗУР, единственными источниками получения средств на развитие промышленности могли быть экспорт энергоносителей и эксплуатация села. Не было бы солидных капиталовложений из советского единого народнохозяйственного комплекса, тысяч присланных специалистов, врачей и учителей. Вряд ли бы Запад подпитывал 8-миллионное население по воздушному мосту на манер Берлинского 1948 года. Охваченной проблемами аграрно-сырьевой стране как раз бы подошло бы авторитарное монопартийное правление. Тезис Р. Шухевича «хлоп не смеет политиковать» мог бы превратиться в базовый принцип общественно-политического устройства и кадровой политики, а сельский мальчик с Ровенщины Леонид Кравчук вряд ли бы окончил университет и сделал карьеру государственного мужа…

Но как бы ни складывалась историческая судьба региона, сама ОУН никогда не рассматривала будущее Западной Украины в отрыве от остальных украинских земель, выдвинув лозунг соборности Украины, единства всех ее этнических земель. К этому же стремились и творцы исторического акта Злуки 1919 г. между Украинской Народной Республикой и Западноукраинской Народной Республикой. Подход, весьма поучительный и сейчас.

Стратегической целью движения украинских националистов в послевоенный период стало свержение советской власти в Украине путем «национальной революции» и построение Украинского государства на основах демократии и социальной справедливости, определенных III Чрезвычайным большим сбором ОУН(б) в августе 1943 г. В основу тактики подполья была положена установка о сохранении «политической и воинской революционной организации, которая в освободительный период создаст стержень народа и его руководство», развитии «революционно-подпольных клеток во всех средах жизни СССР». Ближайшие задачи движения сопротивления состояли в мероприятиях по срыву советизации региона методами антисоветской пропаганды и агитации, саботажа мероприятий режима в социально-экономической сфере силовыми (боевыми и диверсионно-террористическими) средствами.

Значительные потери и неравенство сил, наряду с необходимостью сохранения собственных рядов и срыва советизации региона, привели к появлению новой тактики вооруженного подполья ОУН. Акцент делается на минимизации столкновений с силовыми структурами противника, сохранение собственной организационно-кадровой структуры, а острие борьбы оборачивается против гражданской администрации, колхозного строительства и других социально-экономических мероприятий власти, а также лиц, активно сотрудничавших с нею. При этом суть тактики ОУН принципиально ничем не отличалась от аналогичных примеров в истории народов мира (взять хотя бы антиколониальные движения, изобиловавшие примерами жестокости по отношению к представителям метрополии и «предателям» внутри своих наций). Одновременно новая тактика придала ситуации в Западной Украине характер гражданского конфликта, сформировала у жертв противоборства и их потомков механизм аффективной памяти, до сих пор препятствующий национальному примирению.