Дмитрий Веденеев - Одиссея Василия Кука

Перестройка деятельности по рекомендациям «Дажбога» позволила подполью даже после сокрушительных ударов «Большой блокады» и «Красной метлы» быстро восстановить активность. Так, по данным Станиславского УМВД, в марте 1946-го зафиксировали 53 открытые акции ОУН, а уже в апреле —159, мае —218, июле — 235.

Тактическая схема «Олег» предусматривала воспитание и подготовку к борьбе молодежных кадров как основного источника пополнения живой силы движения сопротивления. Каждый год на нелегальное положение переводилось от нескольких сотен до 2 тыс. молодых людей. Только в 1948 — первой половине 1949 г. на ЗУЗ органы МГБ разоблачили 561 молодежную организацию (6405 участников).

Тактическая схема «Орлик» (другое название — «Харьков») предусматривала распространение влияния ОУН на восточные и южные области УССР, а в 1948-м Р. Шухевич выдвинул лозунг «Лицом к Востоку!».

Положения тактических схем конкретизировались на совещаниях высшего руководства и в инструктивных документах типа «Оса» или «Муравей». Они разрабатывались в виде комплексных годовых или сезонных (на лето, на подготовку к зимовке и т.п.) «тактических указаний», инструкций (например, по срыву выборов в Верховные Советы УССР и СССР, колхозного строительства, сбора урожая), инструкций по направлениям работы (пропаганды, разведки, внутренней безопасности), указаний для проводников определенных уровней или территорий.

Большое значение придавалось пропагандистской работе «шепотом», распространению листовок и брошюр — всего органами госбезопасности было выявлено до 100 подпольных типографий ОУН! Тираж подпольных типографий одного лишь Дрогобычского областного провода за зиму 1949—1950 гг. превзошел 300 тыс. экземпляров. На подконтрольной В. Куку территории Волыни работал талантливый художник-гравер, член краевого провода «Москва», инвалид Нил Хасевич («Зот»). В подпольной переписке В. Кук отмечал, что этот творец и пропагандист, несмотря на «своеобразный характер, высоко поднял значение революционного слова». Хасевичу, в частности, принадлежит разработка дизайна наградных крестов и медалей ОУН, свыше 150 гравюр на темы сопротивления и обличения сталинского режима. Его альбомы «Волынь в борьбе» та «Графика в бункерах УПА» попадали даже делегатам Генеральной Ассамблеи ООН. 4 марта 1952-го на хуторе Сухивцы Клеванского района Ровенской области «Зот» погиб с учениками в забросанном гранатами бункере в усадьбе крестьянина Стасюка.

Сам Василий Степанович под псевдонимом «Василий Лиманыч» также отдал должное пропагандистской работе, выступив автором популярных брошюр «О чем нам говорит бюджет СССР на 1945 - 1946 годы» и «Колхозное рабство». Однако главным способом борьбы оставалось оружие…

К апрелю 1952 г. органами МГБ в западных областях Украины разыскивалось 1514 вооруженных участников движения сопротивления. Лишь с 1 августа 1951 по 17 апреля 1952-го, докладывало МГБ УССР, было уничтожено 635, захвачено живыми 252 и вышло с повинной 62 «вооруженных оуновских бандита» (92 нелегальные группы и 22 организации, участники которых проживали легально). Система круговой поруки «за бандпроявления», установленная «рабоче-крестьянской» властью, привела к выселению за этот период 649 семей (2470 человек).

Бескомпромиссный характер противостояния между антисоветским движением сопротивления и сталинской репрессивной машиной, эскалация обоюдного насилия, стремление ОУН и УПА любой ценой не допустить советизации региона неизбежно порождали террор как направление деятельности подполья. Как отмечал в 1954 г. на допросах В. Кук, «следует сказать, что террор до 1950 года считался в организации украинских националистов необходимым условием борьбы против Советской власти и рассматривался как продолжение и одна из форм вооруженной деятельности антисоветского националистического подполья. Именно поэтому в антисоветской литературе и листовках, которые нелегально издавались различными звеньями, организация украинских националистов нередко призывала участников националистического подполья к проведению вооруженной и террористической деятельности против Советской власти.

В силу этих общих установок и господствовавших тогда в националистическом подполье взглядов совершение терактов и убийств являлось обычным делом. Поэтому указание на совершение того или иного террористического акта над работником партийно-советского актива или сотрудником органов МГБ мог дать руководитель того или иного звена организации украинских националистов, в частности, районный «проводник» ОУН. Его указание участниками националистического подполья, безусловно, выполнялось. Однако к 1950 году стало совершенно очевидно, что вооруженная борьба, тем более террористическая деятельность, являются нецелесообразными в борьбе против Советской власти, не способствует усилению антисоветской подрывной работы, а, наоборот, способствует обнаружению и ликвидации участников антисоветского националистического подполья. Именно поэтому в 1950 году лично мною вооруженная и террористическая деятельность националистического подполья была запрещена».

На допросе в КГБ УССР 9 июня 1954 г. В. Кук сообщил: «Говоря правдиво, следует сказать, что на допросах в СБ нередко применялись меры физического воздействия над лицами, которые подвергались задержанию и допросу. Над задержанными издевались и таким путем получали от них показания, которые во многих случаях не соответствовали действительности. Соответственно этому составлялись неправильные протоколы и, следовательно, принимались неправильные решения об убийствах и расстрелах. Такие факты имели распространение в тех случаях, когда СБ сталкивалась с лицами, подозреваемыми в сотрудничестве с органами МГБ. Что же касается работников партийно-советского актива и сотрудников органов МГБ, то обычно эта категория людей на допросах не могла скрывать и не скрывала своего занимаемого положения в партийно-советском аппарате или в органах МГБ. Как правило, эти лица после допросов подвергались убийству.

Решения об убийствах в случаях, когда имелись какие-либо сомнительные данные у работников СБ, принимались надрайонным «проводом» ОУН и являлись обязательными для референтур СБ районных «проводов». В тех случаях, когда факты были совершенно очевидными и не требовали какой-либо дополнительной проверки, то решения по таким фактам мог принять сам референт СБ и дать соответствующие приказания о принятии тех или иных мер, вплоть до убийства человека. Документы убитых, в частности партийные билеты, паспорта и другие документы, направлялись по организационным связям и поступали в архив центрального «провода» ОУН, где подавляющее большинство таких документов и хранилось».