Анна Франк. - Убежище. Дневник в письмах: 12 июня 1942 - 1 августа 1944

Представляешь, уже в девять часов я пошла спать, меня просто ноги не держали. Проснулась с боем часов в пол двенадцатого ночи: и что слышу — самолеты! Дюссель как раз раздевался, но мне было не до него, и я, вскочив с кровати, побежала к папе. Потом вернулась к себе, но в два часа — повторение сценария. Наконец, все затихло, и в пол третьего я заснула. Семь часов. Вскакиваю в испуге и слышу, что ван Даан разговаривает с папой. Моя первая мысль была о ворах. Ван Даан как раз произнес: «Все». Значит, думаю я, все украли! Оказалось, вовсе нет, наоборот. Замечательная новость, лучшая за последние месяцы, а возможно, и с самого начала войны: Муссолини сдал полномочия, и во главе итальянского правительства встал король. Мы ликовали! После вчерашнего кошмара — такое потрясающее известие и… надежда! Надежда на конец, надежда на мир.

Куглер зашел ненадолго и рассказал, что фабрика Фоккера сильно разрушена. Утром опять сирены и самолеты, я просто задыхаюсь от них, не могу выспаться, и не могу заставить себя заниматься. Но новость об Италии продолжает радовать и волновать. Что принесет нам конец года?

Анна.

Четверг, 29 июля 1943 г.

Дорогая Китти!

Я мыла посуду вместе с госпожой ван Даан и Дюсселем и, вопреки своим привычкам, молчала. Чтобы ко мне не приставали с вопросами — что такое со мной случилось — я придумала нейтральную тему для разговора, а именно книгу "Генри из дома напротив". Но просчиталась, и ввязалась в спор, только в этот раз не с госпожой ван Даан, а с Дюсселем. Собственно, именно он весьма настоятельно советовал нам почитать эту книгу. Однако, мы с Марго не пришли от нее в восторг. Пожалуй, главный герой — молодой парнишка — был представлен неплохо, но все остальное… И вот я сказала что-то об этом во время мытья посуды и, боже, что началось!

"Тебе ли понять психологию мужчины! Вот ребенка ты еще можешь. И вообще, ты слишком мала для этой книги, ее даже двадцатилетним читать рано."

(Интересно, почему же он рекомендовал ее нам с Марго?)

А потом Дюссель с мадам принялись атаковать меня хором: "Ты слишком много знаешь о вещах, до которых еще не доросла, тебя плохо воспитали!

Позже, когда ты повзрослеешь, уже ничего для себя не откроешь и будешь говорить: "Oб этом я двадцать лет назад читала в книгах". Придется поторопиться, если ты еще хочешь влюбиться и выйти замуж. Ты уже все знаешь, вот только практики не хватает!"

Представляешь, каково мне было? Удивляюсь, как я еще сохранила спокойствие и смогла достойно ответить: "Это ваше мнение, что я плохо воспитана, но далеко не все с вами согласны!".

Это им-то говорить о воспитании — им, которые только и делают, что настраивают меня против моих родителей! А их метод воспитания — никогда не говорить с детьми на взрослые темы — конечно, идеальный! Вот они сами и результат такого метода, а больше доказательств не требуется. Этим двум людишкам, так подло высмеивающим меня, я бы с радостью надавала пощечин. Я была просто вне себя и, если бы могла, то непременно стала бы вести учет дням, которые осталось с ними провести. Но никто не знает, как долго нам еще сидеть здесь.

А госпожа ван Даан — вот это экземпляр! Ничего худшего и придумать невозможно: зазнайка, проныра, эгоистка. Расчетлива, тщеславна и всегда всем недовольна. Да при этом еще и кокетничает! Отвратительная личность — это даже не подлежит дискуссии. О ней можно написать книгу, и кто знает, может, я когда-то это сделаю. Зато мадам умеет навести на себя внешний лоск и очень любезна к незнакомым, особенно к мужчинам. Поэтому на многих она производит ложное впечатление при первом знакомстве.

Мама считает ее глупой, Марго — вообще недостойной внимания, Пим — уродливой в буквальном и переносном смысле. А я после долгого общения с ней (она с самого начала меня не очень расположила) согласна со всеми тремя, хотя недостатков у нее гораздо больше. Столько, что бессмысленно обсуждать отдельные из них, поэтому не буду и начинать.

Анна.

P.S. Прошу читателя принять в виду, что автор написанного выше еще далеко не остыла от гнева!

Вторник, 3 августа 1943 г.

Дорогая Китти!

Политические дела идут как нельзя лучше. В Италии запретили фашистскую партию, и в разных местах народ вступил в борьбу с захватчиками, часто при поддержке армии. Почему же они до сих пор воюют с Англией?

Наше замечательное радио сдали властям. Дюссель злится, что Куглер просто отнес его в назначенный день. Вообще Дюссель в моих глазах опускается все ниже, сейчас он уже достиг отметки ниже нуля. Все, что он говорит — о политике, истории, географии и о чем бы то ни было — такая чушь, что повторить стыдно.

А Гитлер постепенно уходит в прошлое. Порт Роттердама гораздо больше, чем Гамбурга. Считаю англичан идиотами: почему они не бросят все силы на бомбардировку Италии?

А у нас бомбили третий раз. Я сжала зубы и старалась хранить мужество.

Госпожа ван Даан, всегда твердившая: "Ах, ну и пусть" и "Лучше умереть мгновенно", оказалась самой трусливой. Сегодня она тряслась, как осиновый лист, и даже расплакалась. Ее муж, с которым она как раз заключила перемирие после недельной ссоры, успокаивал ее. До чего сентиментально!

Кошки далеко не всегда приносят счастье, что и доказал наш Муши. Весь дом полон блох, и их с каждым днем становится все больше. Господин Куглер во всех углах насыпал желтый порошок, но блохам от него хоть бы что. Мы все из-за этого нервничаем, и стоит где-то почесаться, сразу мысли о блохах и попытки разглядеть соответствующие места, например, на ноге или шее.

Оказалась, что наклоняться и вертеться нам не так просто, мы здесь все отвыкли двигаться, и занятия гимнастикой отнюдь не были бы лишними.

Анна.

Среда, 4 августа 1943 г.

Дорогая Китти!

Вот уже год, как мы здесь, в Убежище, и ты много знаешь о нашей жизни.

Но далеко не все, ведь рассказать обо всем просто невозможно! Мы живем здесь совсем иначе, чем в нормальные времена, в нормальных условиях. Чтобы ты получила об этом немного больше представления, опишу, как проходит наш день.

Начну с вечера и ночи.

В девять вечера начинаются хлопоты по приготовлению ко сну. Возня ужасная! Составляются стулья, устанавливаются раскладушки, застилаются постели, дом полностью преображается. Я сплю на маленьком диване длиной 1.50 метра. Поэтому к нему приставляются стулья. А с кровати Дюсселя убирают все, что хранится на ней днем — постельное белье, подушки, одеяла…

В какой-то момент раздается громкий треск: это раскладушка Марго! На нее взгромождают одеяла и подушки, чтобы спалось не так жестко. Снова шум — кажется, что разразилась гигантская буря но это всего лишь кровать госпожи ван Даан. Ее, видите ли, необходимо подвинуть к окну, чтобы Ее Высочество, облаченное в розовую ночную рубашку, дышало свежим воздухом.