Роберт Форте - Тимоти Лири: Искушение будущим

Ты пишешь: «Наш последний противник — это представление о безжизненной вселенной в качестве контекста, в котором возникают жизнь и мышление. Такая вселенная занимает подчиненное по отношению к человеку место и без него не имеет смысла. Если бы нам удалось хоть на мгновение стряхнуть с себя оцепенение, мы бы увидели, что не может быть ничего ужасней положения духов в безжизненной и индифферентной вселенной — великий ньютоновский механизм времени, пространства и бездушных сил действует автоматически или случайно. Духи в таком контексте как деревца без воды, их листья засыхают… Нам нужна новая блейковская Горящая Золотая Радуга, чтобы помочь, "восстанию духа против интеллекта" (Йетс), поскольку интеллект стал слишком узким» (р. 102). % Х.С.: Тим был прав, когда призывал к этому восстанию. С позиций сегодняшнего дня я думаю, что со-гоасен с большей частью его протестов. Реформаторы, каковыми мы себя с Уолтером Хьюстоном Кларком считали, теперь довольны статус-кво не больше, чем бунтовщики. Разница только в том, каким образом изменить положение вещей. Мое отношение к этому, по сути, философское — показать, что ограниченное мировоззрение, которое современность выдает за научное, по меньшей мере неточно. В надежде, что психоделики помогут нам выбраться из этой ловушки интеллекта, я в свое время и начал участвовать в гарвардском проекте Тима. Я обеспокоен и социальными проблемами — перенаселением, загрязнением окружающей среды, растущей пропастью между богатыми и бедными — но у меня нет ответов, как решить эти проблемы. Пожалуй, я не социальный философ.

Р. Ф.: Поскольку Тиму выпала участь психоделического гамельнского дудочника, можно попытаться определить историческую и философскую подоплеку его стремлений. Ты согласен?

Х. С.: Да. Но в чем?

Р. Ф.: Некоторые обвиняют его в противопоставлении психоделического движения обществу.

Х. С.: Эти обвинения преувеличены. Хотя некоторые из них он заслужил. В нем была бунтарская черта, которая почти вынуждала власти реагировать — как говорится, действие рождает противодействие. Но на вопросы о степени трудно найти ответ — был Цезарь великим или очень великим человеком? Тим пробудил бунтарский элемент в западной молодежи, и это не так уж плохо. Я восхищаюсь Ноамом Хомски, и я не одинок в этом. Но он остался в университете и не потерял свою репутацию. Так что не всегда просто провести черту между бунтовщиком и реформатором.

Р. Ф.: Письма, подобные этому, от Джералда Хер-да, которое я сейчас хочу процитировать, похоже, провоцировали его на революционное отношение к действительности: «Какты сказал, Триада из Полицейского, Священника и Банкира будет всегда выступать против путешествия души, но поток сознания направлен против этой троицы. Что лучше и что хуже: лучше, если победишь ты и твои единомышленники, хуже, если политиканы преуспеют в своих темных делах и победа будет за полицейским-священником-банкиром. Видел ли ты это интервью с Гленом Сиборгом, главой АЕС., где ему задали вопрос — что будет самым большим прорывом в ближайшие тридцать лет, и он ответил — изменяющие сознание наркотики».

Каким образом ваша группа надеялась внедрить в общество психоделические ценности?

Х. С.: Как я уже говорил ранее, IFIF 2 так и осталось только проектом, так что нельзя говорить только о моей группе. После выхода из первоначального IFIF для меня было главным следование по пути Уильяма Джеймса, Олдоса Хаксли и Гордона Уоссона — и позже Альберта Хофманна и Рэубена Снейка — в попытках понять механизм действия этих веществ и их значение для религи-озной жизни.

Р. Ф.: Я пытался последними несколькими вопросами спровоцировать тебя на критику, но ты был предельно сдержан. Что, по-твоему, было теневой стороной Тима?

X. C.: Не судите, да не судимы будете. Он сделал jo, что должен был сделать. Но его наследие — это ме-шоксо всякой всячиной. Он породил массу последова-«гвлей, и с течением времени их становилось все больше и больше — подготовительные группы колонизации иных миров, туристы внутренней системы, как эти комики во главе с Гордоном Лидди — так что в конце уже трудно было понять, в чем его отличие от всех прочих.

Магическое мышление тоже потерпело крах, взять нотя бы его неудачу в попытке победить рак простаты, который убил его. Он не отягощал себя длительными отношениями и ответственностью, которую они требуют… сколько раз он был женат? Когда я спросил его о проблеме аддикции к сильным наркотикам, которая затронула и его, он сказал: «Получил аддикцию — исцели себя сам». Это был беспечный ответ. Он ни разу даже не попытался бросить курить. Когда я представлял его на чтении его последней книги в магазине Cody's Books в Беркли — его ранние книги были по-прежнему популярны, но эта требовала какой-то рекламы, — он вынужден был в середине сделать перерыв, потому что захотел покурить. Я смотрю на жизнь, которую он прожил, с благодарностью, но не без печали. С благодарностью не только из-за того, что он помог мне проникнуть в мою еобственную душу, но также за дружбу, радость общения и то возбуждение, которое он создавал в те гарвардские годы. И с печалью, потому что его жизнь пошла под откос. Столько талантов и такой печальный конец. Мо дух его так и остался несломленным.

Р. Ф.: Испытываешь ли ты удивление по поводу происходящего теперь? Мог ли ты представить себе в шестидесятые, насколько запрещенными и нелегальными станут эти вещества?

Х. С: Вначале я был утопистом, как и все прочие. Не знаю, могло ли быть иначе. Конечно, современная ситуация могла бы быть несколько лучше. Истерия вокруг наркотиков могла бы быть меньшей, если бы Тим с Диком в свое время смогли бы обуздать свои наиболее одиозные причуды. Но для меня остается открытым вопросом — могут ли эти вещества открыто интегрироваться в общество. Я использовал образ, позаимствованный мною у Джералда Херда — о пляжном мячике, попавшем в озеро. Часть его всегда остается под водой. Джералд считал, что так же обстоят дела и с обществом. Никогда не будет общества, в котором все будет открыто, потому что у всех людей разные уровни толерантности. В викторианскую эпоху люди не могли говорить открыто о сексе, но это не мешало им флиртовать. Теперь эти вещи просто поменялись местами.

Р. Ф.: Но мы сейчас больше говорим о душе. Религиозные вопросы, такие, как существование ангелов, жизнь после смерти, духовные законы успеха, в наше время стали очень популярны.

Х. С.: Пожалуй, ты прав. Недавно все опять изменилось. Судя по всему, «душа» снова входит в повестку дня. И, возможно, именно благодаря Тиму.

Р. Ф.: Столько страха и предубеждения, которые окружают мистические свойства психоделиков, вместо этого интереса к религии. Как ты думаешь, это когда-нибудь изменится?