Питер Пэдфилд - Секретная миссия Рудольфа Гесса

Какими бы ни были причины ненависти Гитлера к евреям, одно можно сказать с уверенностью — ненависть эта была всепоглощающей, и с начала двадцатых годов он налево и направо раздавал обещания выжечь их огнем и мечом "mit Stumpf und Stiel aus (zu) rotten". Эта фраза подразумевала полное истребление, стирание с лица земли. В беседах он упоминал о виселицах, которые возведет в Мюнхене, как только получит власть: "Тогда жидов будут вешать одного за другим, и они будут болтаться на перекладинах до тех пор, пока не провоняют… Аналогичная процедура последует и в других городах, пока Германия не очистится от последнего еврея". Слово «очиститься» важно еще и в психологическом смысле. В 1936 году хранитель коллекции сувениров нацистской партии, старик "академического типа", показывал ее австралийскому исследователю Стивену Робертсу и как памятку о сопротивлении извлек "деревянную скульптурку, изображавшую виселицу с болтающейся фигуркой еврея, выполненную с жестокой реалистичностью". Она, по его словам, украшала стол, за которым Адольф Гитлер основал партию. "Разве она не забавная?" Роберст ответил, что она очень и очень трагическая.

Сидя после войны в камере в Шпандау, Альберт Шпеер много размышлял по поводу "нездоровой ненависти Гитлера к евреям" и пришел к выводу, что она составляла ядро его убеждений; ему даже казалось, что все остальное было лишь призвано закамуфлировать движущие им "истинные мотивы поведения". Гесс, хваставшийся, что знает "потаенные мысли" Гитлера, его отношение к каждому мало-мальски значимому вопросу, стереотип его поведения, не мог не знать об этой ненависти, коренившейся в душе фюрера. Все же перед разными людьми Гитлер играл разные роли. Возможно, что перед своим более образованным и более светским «Гессерлом» он выступал в более благопристойной маске. Однако весьма трудно представить иное рациональное решение "проблемы еврейской крови" в том виде, в каком оно существовало и которое не заканчивалось бы массовой ликвидацией. Похоже, что это решение Гитлер объяснил Гессу весной 1928 года, в то время, когда обихаживал промышленные круги, если только «он» — человек, на которого Гесс ссылался в письме Ильзе: "Он просветил меня относительно решения еврейской проблемы, что поразило меня до глубины души". Больше об этом Гесс не пишет ни слова.

Вопрос, в какой степени Гесс предвидел последствия «пошаговой» политики антиеврейских законов, принимаемых в середине тридцатых годов, осложнялся еще и его близким знакомством с семьей Хаусхофера. Не вызывает сомнений искренность его дружбы с «Генералом», профессором Карлом Хаусхофером, учителем и другом. После войны Хаусхофер был в Нюрнберге одним из тех, кого отыскали американцы, чтобы освежить память Гесса.

"Рудольф, ты что, больше меня не знаешь… двадцать лет мы обращались друг к другу по именам. (…) Если наберешься терпения, память вернется, и тогда ты вспомнишь своих старых друзей и свою молодость, и то, как мы кружили над горами Фихтельгебирге на аэроплане, когда летели из Берлина в Мюнхен. Разве ты не помнишь, как сделал на самолете круг над Фихтельгебирге, потому что вид был таким чудесным…"

Старший сын Хаусхофера, Альбрехт, был одним из лучших разъездных агентов Гесса с хорошими связями. Он много сделал для Гесса в Берлине в критические месяцы, предшествовавшие приходу Гитлера к власти. Он установил контакты с высокопоставленными политиками, промышленниками и землевладельцами. Он объездил Англию, Америку и Дальний Восток. Путешествуя, регулярно посылал в "Цайтшрифт фюр Геополитик", издаваемую отцом, отчеты о положении в Великобритании и Соединенных Штатах. Кроме того, в Берлине он работал в Высшей политической школе, где преподавал географию и геополитику. Еврейская кровь, доставшаяся по наследству от матери, должна была воспрепятствовать ему и его брату занимать любую официальную должность, но они и их мать находились под покровительством Гесса. Это были сложные отношения; геополитические взгляды Хаусхоферов, отца и сыновей, во многих аспектах совпадали с целями Гесса и фактически служили направляющей нацистского мышления во внешней политике. Однако они весьма сдержанно относились к Гитлеру и его методам. Так, служа Гессу, Альбрехт находился в скрытой оппозиции. Он понимал невозможность своего положения, но, подобно многим из традиционной элиты, убеждал себя в том, что принесет стране больше пользы, занимая влиятельный пост. Обучая своих начальников, он сумеет предотвратить грубейшие ошибки во внешней политике, а тем временем окрепнет антинацистское движение и сбросит ненавистный режим. Личные чувства, испытываемые им к своему покровителю, он выразил в письме, написанном Гессу в конце 1933 года:

"Тем, что нас не сгребли в мусорную кучу как немцев низшей крови, мы (мой брат и я) должны быть благодарны исключительно вашему вмешательству. Вы поймете, если я скажу, что человеку, внутренне гордому и искреннему, очень трудно чувствовать себя так многим обязанным, что, прежде чем просить о чем-то для себя, тысячу раз задаешься вопросом. Я бы не смог принять этот [пост]… если бы не был уверен, что в случае необходимости смогу сполна расплатиться с вами лично…"

Похоже, что фраза "сполна расплатиться с вами лично" была тщательно продумана; к осени следующего года Альбрехт Хаусхофер одному из своих студентов в Берлине рассказывал о небольшом, узком круге, члены которого наблюдали за развитием событий с мыслью сбросить режим; среди упомянутых им имен прозвучали такие, как прусский министр финансов Йоханнес Попитц и начальник генерального штаба Людвиг Бек; позже он назвал дипломата Ульриха фон Хасселя, стержневую фигуру в тайной оппозиции Гитлеру.

Все же в еврейском вопросе его взгляды не имели четкого выражения. В письме отцу, датированном октябрем 1933 года, он поздравляет его с предоставившейся возможностью сотрудничать с Гессом в деле высшего контроля в вопросах "Германского дома" в должности президента VDA (Volksbund [4] Народный союз (нем.) ) немцев, проживающих за границей). Там же он описывал последнее польское путешествие: "Весь еврейский вопрос страшно труден; из Катовице я поехал в Бендзин и Сосновец (чисто еврейские восточные города) и провел достаточно много времени с Богом избранным народом. Они явно чужеродные и принимать их можно только в небольших порциях".

Свой внутренний раскол Альбрехт Хаусхофер наиболее явно выразил в письме родителям, написанном в июле 1934 года, сразу после убийства австрийского канцлера Дольфусса австрийским нацистом из Мюнхена, вдохновленным на это покушение Гессом, Гиммлером и Гейдрихом; план, оказавшийся непродуманным, состоял в том, чтобы посадить новое правительство, которое установило бы союз Австрии с Германским Рейхом.