Кирилл Евстигнеев - Крылатая гвардия

С командного пункта дают цель. Удачно поразив объект, мы остаемся над Будапештом. И вот через несколько минут Алексей замечает шестерку "мессершмиттов", идущую на одной с нами высоте на пересекающемся курсе. В эфир летит его команда:

- Впереди "худые". Подгруппе прикрытия подняться за облака! Посмотрите, нет ли там фрицев...

Враг, по-видимому, также заметил нас. Развернувшись влево, он пролетает под четверкой Тернюка, затем энергично набирает высоту, чтобы, завершив маневр, оказаться у нее в хвосте. Звено Тернюка с аналогичной целью выполняет тот же разворот. А моя подгруппа в этот момент снижается. Четверка "худых" впереди, и я пытаюсь сблизиться с нею, но попадаю под атаку идущей сзади пары "сто девятых".

Бесстрашный Сковородченко смело набрасывается на атакующих: длинная очередь огня - и ведомый преследующей нас пары отказывается от своего коварного замысла - ударить по Мудрецову. Ведущий же, несмотря на опасность, быстро сближается со мной. Положение явно критическое. Я резко закладываю крен и закручиваю крутой левый вираж. На вираже "мессер" не отстает от меня. Отчетливо уже видны желтый кок и лопасти его винта. Но радиус моего виража меньше - трассы огня со "сто девятого" проносятся мимо...

По "шмитту" периодически стреляет Мудрецов. Очереди моего напарника цели не достигают. А ведомый "сто девятого", который уже вышел из атаки, снова устремляется на Мудрецова. Сковородченко оказался расторопнее "мессера" - он преградил путь фашисту. Немец, насевший на хвост моего "лавочкина", по всей вероятности, оценил обстановку и, резко бросив машину в правый крен, проскакивает мимо меня.

Я повторяю маневр противника. В этот момент короткой и злой очередью Мудрецов достает "худого"...

В ходе боя мы оказываемся выше четверки, за которой охотятся пары Тернюка, и торопимся им на помощь. Фашисты ловко ускользают под наши "Лавочкины". Алексей Тернюк - за ними. Вижу бессмысленность дальнейшей схватки и спрашиваю:

- Грек, что, так до утра и будем гоняться?

- Намек понял, - усмехается Алексей. - Все возвращаемся в зону!

Мы спешим к Будапешту. Небо над столицей Венгрии спокойное: ни чужих, ни своих. Вскоре пришла смена - значит, наше время вышло.

На земле молодежь донимает Валентина Мудрецова поздравлениями с победой, особенно неутомим Сковородченко. Его интересует все, даже как "сто девятый" проецировался в прицеле перед началом открытия огня.

- Петро, обожди! - смеется мой верный напарник.- Расскажу все. Дай передохнуть.

Пилоту после трудного боя надо действительно прийти в норму, снять напряжение схватки. Хочется просто взглянуть на редкие облака в вышине, сказать кому-либо из товарищей добрые слова - мол, хорошо держался, молодец. Славянская щедрость победителя! И Валентин Мудрецов говорит:

- А ты молодец, Петро. Не помоги твоя пара - было бы нам с командиром туго!

Я не вмешиваюсь в разговор - оценка справедливая. Но как не поддержать боевых друзей!

- Сковородченко заслуживает похвалы. А тебе, Валя, сердечное поздравление с победой! Все молодцы!

Мудрецов давно уже командует звеном, не раз возглавлял группу при вылетах на поле боя для прикрытия наших войск на земле. Но когда я шел на задание в составе второй эскадрильи или выполнял сложную боевую задачу, Валентин неизменно был у меня ведомым. Человек со сложным характером и незаурядными способностями летчика-истребителя, он всегда энергичен и напорист, одарен удивительной реакцией, прекрасно ориентируется в любой обстановке боя. Решительно и дерзко, но не очертя голову бросается этот пилот на противника. В храбрости Мудрецова нет безрассудства, желания произвести эффект, и его лаконичная фраза, обращенная в сложнейшие минуты схватки с "мессершмиттами" к неопытному Сковородченко, - "Смотри, показываю!" - это уверенность бойца, опыт, приобретенный в суровом небе войны.

Валентин - сын художника, коренной москвич. Еще в детские годы он привык видеть в картинах отца неброскую красоту русских равнин. Ее - красоту будущий летчик отмечал в людях, окружавших его, в природе Подмосковья, в свободной и необъятной стихии, которую мы привычно называем небом, далью. В авиацию он пришел по зову сердца и в годы войны, став членом партии, с честью выполнил свой гражданский долг, оправдал высокое звание коммуниста: до конца боевых действий полка совершил 350 боевых вылетов, провел более 70 воздушных боев, в которых сбил 18 вражеских самолетов. За мужество и храбрость, проявленные в боях за Родину, Валентин Мудрецов удостоен звания Героя Советского Союза.

...Кольцо, окружающее будапештскую группировку, все более сжималось. Гитлеровцы с фанатичностью, упрямо цеплялись за каждый клочок земли. Но тщетно: неизбежный и бесславный конец приближался, силы противника были уже на пределе.

Усилия нашего полка после падения столицы Венгрии полностью переносятся на внешнее кольцо окружения - на линию фронта. Сопровождение "петляковых" и "илов" проходит почти без встреч с истребителями противника. Гитлеровская авиация будто исчезла. Разведка и охота становятся частыми, почти повседневными задачами эскадрилий и выполняются отдельными парами.

17 февраля получен приказ: уточнить данные разведчика-бомбардировщика, который установил наличие немецких аэростатов заграждения северо-западнее Комарно. До этого противник не практиковал применение таких средств противовоздушной обороны в прифронтовой полосе. Поэтому появление аэростатов было для нас полной неожиданностью и в какой-то степени загадкой. Времени отводилось очень мало: результаты доразведки приказано доложить через три часа.

Выстроив летчиков второй эскадрильи, я объясняю им всю сложность задания и предупреждаю, что ожидает каждого из нас.

- Кто хочет пойти в этот полет - прошу сделать шаг вперед.

Все летчики второй эскадрильи сделали шаг вперед.

- Спасибо, друзья! От имени Родины - спасибо! - Гордость за крылатых моих братьев переполнила сердце. Доброе, душевное слово лишним не бывает. Не надо молчать о том светлом и радостном, что пришлось пережить.

Справившись с волнением, я продолжаю предполетный инструктаж:

- На задание пойдем четверкой: пара Евгения Карпова и я с Мудрецовым. По самолетам! А тем, кто остается на точке, - до свидания, друзья!

Через несколько минут мы в районе разведки. В небе на высоте от двух до двух с половиной тысяч метров - словно дымовая завеса от разрывов зенитных снарядов. Беру небольшое превышение и начинаю считать: кажется, двадцать два аэростата... Себя трудно проверить - надо спросить ребят.

- Мудрый, Женя, сколько пузырей?

- Двадцать два... Двадцать два, - почти одновременно прозвучало в эфире.

Глазастые... Большего от звена и не требовалось. Но уйти, не причинив ущерба врагу, - это уж слишком не по-гвардейски. Приказав Карпову: "Женя! Прикрой. Атакуешь после меня!" - я разворачиваюсь на крайний верхний аэростат, даю очередь и резко поворачиваю от цели о набором высоты во внешнюю сторону заграждения. Сразу заработали зенитки. Медленно покачиваясь, вертикально к земле опускается аэростат.