Натан Гимельфарб - Записки опального директора

Нужно сказать, что Матвеева и Попсуева не только не препятствовали внедрению задачи, но и во многом этому способствовали.

Усердие и способности Верочки были замечены, её повысили в должности, ей стали поручать разработку других оптимальных задач.

Подготовка к свадьбе шла полным ходом. Подобрали уютный зал в недавно открытом ресторане автомобильного завода. Можно было, конечно, получить разрешение на банкетный зал обкома партии в ресторане “Могилёв”, но предпочли окраину города, подальше от завистливых глаз. Учтена была также близость спальных корпусов турбазы, где можно было удобно и дёшево разместить гостей. Мигурский предложил использовать наш профилакторий, но мы эту идею отвергли, чтобы не вызывать толки и сплетни.

Иосиф Казимирович выступил и со многими другими инициативами, чтобы сделать свадьбу лучшей в городе, но от большинства его предложений мы отказались по тем же соображениям. Тем не менее он многое сделал в организации торжества и в том, что оно удалось, была большая его заслуга. Мигурский и в заготовках дефицитных продуктов участвовал, и натуральные вина из Молдавии и Одессы завёз, и свежими фруктами обеспечил, и об оркестре побеспокоился, и во встрече и размещении гостей участвовал. Юзик взял на себя и транспортное обслуживание.

Помогли нам при подготовке и проведении свадьбы многие наши друзья и знакомые. Единственное, что никому не доверили, это производство расчётов за работы и услуги. Мы тщательно проверяли всё ли предъявлено к оплате и рассчитывались за всё сами, отдавая себе отчёт в том, что найдётся немало желающих обвинить нас в злоупотреблениях при проведении свадьбы. Как мы потом убедились, наша бдительность оказалась не лишней.

Тамадой был Боря из Одессы, который по этому поводу взял отпуск и около месяца готовил сценарий свадьбы. Его карманы были заполнены текстами поздравлений, очерёдностью выступлений, стихами, шутками, анекдотами. Всего этого хватило на двухдневную программу праздника и только удивляться приходилось тому, как чётко он этим пользовался. Боря свободно обращался с микрофоном и во всём походил на артиста, хорошо знающего свою роль.

Было и торжественное бракосочетание в ЗАГСе, в присутствии родных и друзей, и свадебный кортеж машин, и волнующая встреча молодожёнов в ресторане, и душевные благословения и напутствия родителей, подарки, тосты, песни и танцы. Был праздничный стол, достаточно шампанского, много цветов. Оркестр играл на совесть и не заметили как перевалило за полночь. Гостей доставили в мотель, а в полдень веселье возобновилось с новой силой.

Невесты были необыкновенно нарядны и очень красивы. Женихи не отрывали от них влюбленных глаз и выглядели галантно и мужественно.

Только в конце дня, когда наступили ранние осенние сумерки, начался разъезд гостей. Кого на вокзалы и в аэропорт доставили, кого в гостиницу определили, кого по домам развезли. Гости восторженно благодарили за доставленное удовольствие. Они увезли хорошие впечатления и фотографии на память.

Благодарны были и молодожёны. Они провели ещё одну ночь в отведенных им номерах гостиницы, а утром следующего дня начиналось их свадебное путешествие. Мы заранее приобрели для них билеты и забронировали места в первоклассной сочинской гостинице “Жемчужина”.

Это был наш свадебный подарок новобрачным.

“Минмясомолпром” республики задумал создать Научно-производственное объединение технического прогресса. Его название и структура ещё не были уточнены, но было ясно, что в его состав должны войти проектно-конструкторское бюро, опытно-экспериментальный завод “Продмаш”, центр по научной организации труда и производства, республиканские лаборатории мясной и молочной промышленности. Целью создаваемого объединения была разработка и внедрение новой техники, прогрессивной технологии, использование законченных научных и опытно-конструкторских работ на предприятиях отрасли. Предполагалось, что генеральный директор объединения будет одновременно начальником технического управления и членом коллегии республиканского министерства.

Руководство “Минмясомолпрома” решило, что лучше моей кандидатуры на должность руководителя объединения им не найти и предложило мне эту должность. В Могилёв прибыл первый заместитель министра Гончаров, который с трудом согласовал вопрос о моём переводе в Минск с секретарями обкома и горкома партии. Они сперва возражали, но учитывая, что это являлось выдвижением на более важный участок работы и что вопрос согласован с ЦК КПБ, дали на это согласие.

Сказать по правде, мне по душе была новая должность. И не потому, что оклад там был значительно выше, и даже не потому, что давно мечтал жить в Минске, а положение члена коллегии давало массу льгот и преимуществ, в том числе и право на лечение в спецполиклинике ЦК партии. Главным образом потому, что нравилась мне творческая работа и надоела хозяйственная, полная тревог и опасностей, заканчивающихся раньше или позже уголовным преследованием и тюремным заключением. Особенно опасна она была для директора-еврея, в чём я сумел убедиться на примерах Уткина, Гельфанда, Ковалерчика, Любана в нашей отрасли и десятке примеров из других отраслей промышленности города, области и республики.

Однако, я помнил, чем в своё время заканчивались неоднократные попытки моего перевода в Минск и потому потребовал предварительного согласования на самом высоком уровне. Согласие отдела пищевой промышленности ЦК я посчитал недостаточным и попросил одобрения перевода секретарями ЦК. Гончаров мои условия принял и вскоре министр заверил меня, что секретарь ЦК КПБ по промышленности Смирнов одобрил представление министерства и заверил, что возражений против утверждения меня в этой должности не будет.

Только после этого я дал согласие и вскоре прибыл приказ министра о моём освобождении от занимаемой должности в связи с переводом на работу в министерство. Новым директором Могилёвского мясокомбината назначили Сорокина.

Его пригласили из Молдавии, где он работал директором Бендерского мясокомбината. Я ознакомил Сорокина с предприятием и мы подписали акт приёма и сдачи комбината по всем правилам действовавшего тогда Положения. Состоялось собрание рабочих и служащих, я выслушал напутствия, добрые слова благодарности, мне вручили трудовую книжку, свидетельство о занесении в книгу Трудовой Славы и золотые часы с трогательной надписью.

Новый директор приступил к работе, а я стал ждать вызова на новую работу. Около месяца длилось моё ожидание, когда тот же Гончаров прибыл в Могилёв и сообщил, что первый секретарь ЦК КПБ Машеров, якобы по просьбе бюро Могилёвского обкома партии, отменил мой перевод в Минск и велел восстановить меня в прежней должности. Выслушав извинения Гончарова и Прищепчика, я был вынужден возвратиться на свою работу.