Натан Гимельфарб - Записки опального директора

Мы были приглашены на праздник и у нас были именные места, указанные в билетах. Во всём ощущалась обстановка большого торжества. Нарядно выглядели просторное фойе и огромный зал, освещённые множеством богатых люстр. Люди были празднично одеты. Мужчины - в кипах. Все поздравляли друг друга с наступающим Новым годом. По оживлённому общению чувствовалось, что все здесь давно знакомы между собой и не впервые встречают праздник в такой обстановке.

Встретили и мы своих друзей-земляков. Это была семья Полаков, которая пришла сюда в полном составе. Родители, Леонид Моисеевич и Ханна Наумовна, дети, Эдик и Алина Пурижанские, внуки и многочисленные родственники. Они прибыли в Баффало раньше, успели устроиться, найти работу и во многом помогли нашим детям в трудное время освоения новой жизни.

Когда все уселись на своих местах, наступила торжественная тишина. Зажгли свечи и прочли праздничную благодарственную молитву. Служба совершалась в атмосфере святости и благочестия. Вдохновенно пел хазан - кантор общины. Многое, конечно, нам было не понятно из чтения, которое произносилось на иврите, но главный смысл праздника усвоили.

Мы поняли, что Рош Хашана - это еврейский Новый Год и день сотворения мира. Он празднуется как день, в котором определяются судьбы, когда праведным даруется в награду жизнь, а грешников приговаривают к смерти. Искренне раскаивающимся даётся десять дней для искупления грехов и свершения благотворительных деяний.

После вечерней службы Рита повезла нас домой, где был праздничный ужин с кошерным вином и традиционной халой, которую мы макали в мёд, выражая тем самым надежду на то, что новый 5754-ый год будет благополучным.

Надолго запомнился первый еврейский праздник на земле Америки. Он ни в чём не был похож на советские праздники, которые мы отмечали раньше.

Осень в том году была длиной и тёплой. Несмотря на то, что Баффало расположен на самом севере страны и граничит с холодной Канадой, в октябре и ноябре было много солнечных дней и даже ночью не было заморозков. Погода явно благоприятствовала нашему становлению на новом месте.

Еврейский Центр выдал нам сертификаты на приобретение мебели и мы смогли их обменять в мебельном магазине на комплекты спален для нас и для Верочки, кухонные столы со стульями и недорогие телевизоры. Новые знакомые наших детей (американские евреи) подарили несколько старых, но вполне приличных кресел и немного посуды.

На гаражах-сейлах - домашних распродажах ношеных вещей, бывшего в употреблении имущества и хозинвентаря, приобрели по дешёвке кое-что из одежды и обуви, кухонной утвари, бытовой техники и, можно сказать, совсем неплохо устроились в своих апартментах. Если ещё и квартплата была бы поменьше... совсем хорошо было бы.

Разумное дело - гараж-сейл. Удобно, выгодно и продавцам, и покупателям. Первые не выбрасывают на свалку ненужные им, но ещё вполне пригодные другим вещи, а вторые могут дёшево купить их. По душе пришлись они беднякам-эмигрантам. Больше всех в нашей семье, как я уже упоминал, их полюбили дети, особенно маленькая Анечка. Здесь она могла буквально за считанные центы купить необходимые ей школьные принадлежности, канцтовары и даже игрушки. Высоко оценили такую форму торговли и взрослые. Они охотно посещали уличные базарчики и редко уходили оттуда с пустыми руками. Мы всё удивлялись почему не додумались до этого на нашей бывшей родине. Там считали зазорным распродажу ненужных вещей у подъезда или во дворе собственного дома, а если бы кто-нибудь на это и решился, то его, наверное, посчитали бы спекулянтом и подвергли бы штрафу за нарушение правил советской торговли.

Несмотря на финансовые трудности, сопровождавшие нас в первое время, мы могли вполне прилично питаться. Этому в большой мере способствовали природные способности Анечки экономно расходовать деньги. Она довольно быстро освоила азы американской торговли и покупала нужные продукты по необыкновенно низким ценам. Не зная ещё английского, она умудрялась как-то находить в газетах и журналах купоны на удешевление стоимости продуктов и предметов сангигиены. В итоге, к удивлению родственников и знакомых, ей удавалось сберечь немалые средства.

Понемногу стали привыкать к здешней пище. В первые дни дети настойчиво просили НАШЕГО чёрного хлеба с вологодским или крестьянским маслом, полукопчённой колбасы с русской горчицей, кефира или ряженки, а то и хвост

селедки с квашеной капустой. Нельзя сказать, что всего этого здесь нет или что оно хуже нашего. Здесь есть всё, что твоей душе угодно. Просто оно другое, непривычное.

Хлеба и булок, например, тут такое множество, что в первое время глаза разбегались и трудно было остановить свой выбор на определённом виде выпечки. Здешний хлеб, в отличие от нашего, продаётся обычно в упаковке и при том разнообразной и красочной. Только вкус у него другой. Наташка его метко назвала паралоновым. Он действительно мягкий, как паралон, и не черствеет. Как потом оказалось, в этих отличиях есть положительные особенности, а некоторые сорта хлеба даже вкуснее нашего, но мы ещё долго скучали за СВОИМ.

Хватало здесь и колбас разных и, в отличие от наших, они здесь продавались без всякой очереди, но они не такие, как наши. Нет, к примеру, Одесской, Таллиннской или Минской колбасы со шпиком. Из полукопчёных есть Польская, но она совсем не похожа на нашу и не пахнет чесноком. Какими-то пресными поначалу казались и варёные сорта колбас. Может быть поэтому, а может и потому, что кроме колбасы, здесь была масса других вкусных продуктов, она у нас большим спросом не пользовалась и покупали мы её в значительно меньших количествах, чем ТАМ.

Только позднее мы разобрались в причинах существенных отличий в технологии колбасного производства и ассортименте выпускаемых здесь изделий. Оказалось, что продукты с большим содержанием жира просто никто не покупает и потому здесь почти не производится колбаса со шпиком. Если шпик и применяется, то в небольших количествах, мелкой крошкой и только в отдельных сырокопченых колбасах типа “Салями”, которые по вкусу ничуть не уступают аналогичным нашим изделиям. Другие же сорта, как правило, производятся из частей мясной туши, которые не представляют ценности для продажи, как натуральное мясо.

Мы с Анечкой, как специалисты мясной промышленности, по достоинству оценили особенности здешней технологии и признали её рациональной и экономически выгодной.

Говядина и свинина высоких сортов, без которых хозяйки не представляли себе там приличного семейного обеда, здесь оказались для нас недоступными по цене. Фунт (454 г.) такого мяса стоит здесь более трёх долларов, а на такие деньги можно было купить другие продукты для трёхразового питания всей семьи. Вспомнились наши цены. Там килограмм мяса (более двух фунтов) стоил в магазине всего два рубля. По такой цене мясокомбинат покупал скот у колхозов и совхозов. Из него