Людмила Ивонина - Мазарини

И все же мирная политика Мазарини никогда не достигла бы своей полноты и эффективности, если бы после Пиренейского мира еще надолго затянулся конфликт на севере Европы между Карлом X Шведским и антишведской коалицией в лице Фридриха III Датского, Яна-Казимира Польского, Фридриха-Вильгельма Бранденбургского и императора Леопольда I. В 1655—1658 годах шведы одержали несколько блестящих побед, но сейчас они стали испытывать серьезное давление со стороны союзников – своих же владений Бремена, Вердена и Висмара, которые являлись одновременно членами Рейнского союза. Леопольд I задался целью изгнать шведов из Империи и восстановить потерянный престиж Габсбургов в Германии. Нельзя также было исключать возможность выступления на стороне императора Португалии, немало разобиженной статьями Пиренейского мира.

Юридически франко-шведский союз все еще оставался в силе. В таких условиях возникла острая необходимость закончить войну на севере как можно скорее. Свободная от войны с Испанией, Франция теперь могла выступить в качестве посредника в мирных переговорах вместе с Голландией и Англией. Последние также были остро заинтересованы в равновесии сил между Швецией и Данией в их торговле на Балтике. Мирные переговоры облегчила смерть Карла X в феврале 1660 года. В Швеции сформировалось более уступчивое регентское правительство при его сыне Карле XI, которому было всего четыре года.

В мае 1660 года благодаря усилиям в основном дипломатов Мазарини мир в Оливе положил конец войне между Швецией, Польшей, Бранденбургом и императором. Месяцем позже мир в Копенгагене завершил датско-шведскую войну. В июне 1661 года Московское государство признало право Швеции на Карелию и Ингрию: эти договоры тоже были делом рук Мазарини, умершего за три месяца до их подписания. Правда, еще продолжались конфликты между Россией и Речью Посполитой, а также между Османской империей и Венецией. Но Франция была лишь краем вовлечена в эти конфликты, хотя «восточные горизонты» очень интересовали кардинала.

Его, мечтавшего порой над первыми хорошими картами, изготовленными в Голландии, немало беспокоили события в восточной части Средиземноморья – ареале турецкого преобладания. Шпионы первого министра, ряженные купцами, вовремя проинформировали его о пробуждении Турецкой империи, ведомой твердой рукой матери бездарного султана Мехмета IV албанки Турхан. Разумеется, Турхан помогали великие визири – отец и сын Кепрюлю, которых она привела к власти после жестокой чистки 60 тысяч человек (среди них был и православный патриарх) в 1656 году. После быстрых и эффективных реформ в администрации, финансах, армии и флоте с 1657 года турки стали отвоевывать у венецианцев острова Лемнос и Тенедос, сняли блокаду Дарданелл, и в итоге флот великого султана восстановил свое господство в Эгейском море. Войска султана продвигались к Трансильвании, но христианские государства больше беспокоило положение на Крите, давно осаждаемом турками. Несмотря на то что столица Крита Ханья была захвачена в 1645 году, христиане большей части острова еще сопротивлялись.

Перед лицом успехов мусульман «наихристианнейшему» королю надлежало сделать какой-нибудь жест, тем более что первый министр королевства – кардинал. Как и многие до него, Мазарини сам подумывал о крестовом походе. В 1654 году он разрешал отважным добровольцам отправляться в помощь Криту, в 1658 году послал сто тысяч экю в Венецию, способствовал посылке трех тысяч французов в венецианскую армию в 1659—1660 годах. Однако в декабре 1660 года христиане потерпели сокрушительное поражение, а головы попавших в плен, в том числе и некоторых французов, выставили на улицах Стамбула. По просьбе римской курии Джулио отправил шестьсот тысяч ливров (то было приданое одной из его племянниц!) на организацию крестового похода, но категорически отказался порвать дипломатические отношения с Портой, несмотря на то что турки взяли под стражу французского посла. Здесь первый министр следовал традиционной политике Франции со времен Франциска Валуа, защищавшей свои экономические и, главное, политические интересы в Турции. Он никогда не забывал, что турецкая держава может быть хорошим противовесом Священной Римской империи. Интересы государства – превыше всего…

Но все невозможно успеть в равной степени. На горизонте дипломатии Мазарини еще маячила Португалия, продолжавшая войну с Мадридом, и Англия, где в 1660 году была вновь восстановлена стюартовская монархия в лице Карла П.

Сразу же после Реставрации в Англии Джулио решил наладить с Лондоном союзнические отношения. «Веселый и счастливый» король Карл II сейчас был больше обеспокоен внутренними делами – отношениями со своим парламентом, пышными приемами и наличием денежных средств, которых у него всегда не хватало. Однако он не преминул выгнать из Англии доверенное лицо Мазарини при Кромвеле Бордо за то, что тот якобы втихомолку препятствовал его восшествию на трон. В сущности, кардинала устраивала вновь возобновившаяся после отречения Ричарда Кромвеля от своего поста английская смута, и он хотел подольше ее протянуть. Но делать нечего – связи с Альбионом надо налаживать, и прежде всего при помощи ненасытной потребности Стюартов в финансах.

Первый министр убил двух зайцев сразу, выступив с инициативой династического брака между Англией и Португалией. Президент Парижского парламента де Ту писал Мазарини 10 июня 1660 года: «Необходимо сохранить и укрепить дружбу между нашими государствами; ибо если Испании вздумается заключить союз с Англией, они могут объединиться против нас».

Но сделаем здесь одну ремарку. Даже после заключения долгожданного Пиренейского мира кардинала не замедлили уколоть, приписав ему желание выдать свою другую племянницу Гортензию за английского короля. Один из современников вспоминает: «Его Преосвященство… предложил ему (то есть Карлу П. – Л. И.) свою племянницу с двадцатью миллионами приданого; по правде говоря, она не была ему ровней, дабы получить такую честь без чрезвычайной признательности, но она конечно же стоила Анны Болейн, на ком Генрих VIII, правивший некогда теми же народами, что и он, все-таки женился».

Дипломатия диктовала другое решение относительно Англии, а Мазарини прежде всего принимал реальное положение дел. Переговоры об англо-португальском браке были завершены летом 1661 года. Новая английская королева и сестра португальского короля Изабелла-Катарина Браганса прибыла в Англию весной следующего года. Для Португалии этот союз был в политическом отношении выгоден – Лиссабон отстоял свою независимость, наладив в конце концов отношения с Мадридом. Для Англии же он был удачным в первую очередь в финансовом отношении. Изабелла-Катарина принесла с собой два миллиона крон приданого и, более того, города Танжер и Бомбей, ставшие основой будущего колониального владычества Британии в Северной Африке и Индии.