Анри Труайя - Екатерина Великая

Через два дня после прибытия принцесс великий князь сделал свой выбор. Избрана Вильгельмина, старшая из трех. Она красива, весела, темпераментна. И к тому же так нравится Андрею Разумовскому! Когда Павел с ней, он расслабляется и смеется без причины. А что думает Вильгельмина об этом курносом дурачке, который скоро станет ее мужем? Екатерина догадывается о разочаровании девушки при виде Павла, ей вспоминается ее собственное разочарование при виде Петра. Та же история повторяется в том же месте, но с другими действующими лицами. Герцогиня, описывая чувства дочери, многозначительно оговаривается: «То, что наследник престола избрал именно ее, по-видимому, ей не противно». И только. Обручение празднуют пышно. Теперь Вильгельмина – великая княжна. Как когда-то Фикхен, она должна сменить веру и имя. Нарекают ее Натальей. Мать умоляет ее никогда не идти наперекор намерениям царицы. Для нее Екатерина – человек несравненного величия, «историческое явление». Слушая, как она восхваляет Ее величество, Павел ухмыляется.

Императрица, со своей стороны, оказывает глубокое уважение герцогине Гессен-Дармштадтской. От этой энергичной и разумной женщины веет духом ее родной стороны. Они подолгу беседуют по-немецки. У Екатерины – акцент штеттинского простонародья. Она по-немецки рассказывает своей гостье о России, а та слушает, разинув рот. Подобно степям, где горизонт сливается с небом, русская душа безгранична, она то спокойно-сонная, то вздымается под порывами бурного вихря. Народ пронизан религиозными чувствами, но порою верх одерживают животные инстинкты. Те же люди, что падают ниц перед иконой, способны растерзать митрополита или зарезать помещика. И в добром и в злом русский человек из крайности впадает в крайность. Так говорит Екатерина, но в критике ее сквозит горячая любовь. Она гордится не только тем, что правит этой великой страной, но и тем, что сама стала русской. Она хочет, чтобы иностранцы любовались чудесными красотами столицы. Президент Мозер, барон Гримм и старший сын герцогини Людовик прибыли по случаю женитьбы, и Екатерине хочется лично показать им новые поступления в Эрмитаже, «висячие сады» Зимнего дворца, Институт благородных девиц, где рой молчаливо восхищенных барышень в одинаковых платьях тотчас окружает Ее величество, Воспитательный дом для подкидышей, а среди них – маленький турок, брошенный родителями в разгромленной деревне, сиротка-черкес, русский младенец, найденный полураздетым в снегу. У нее – страстная тяга к детям, какой не было в молодом возрасте. Все еще влюбленная и пылкая, она мечтает стать бабушкой. С нежностью смотрит Екатерина на гибкую талию будущей невестки и надеется скоро увидеть ее не такой тонкой. Немецкие гости очарованы добротой, вкусом и образованностью хозяйки-императрицы. Вот уже без малого десять лет Екатерина – подписчица на «Литературную переписку» Гримма, он превозносит ее, но остаться в России на постоянное жительство не желает. Уверяет, что в Париже он будет полезнее для «культа Екатерины», чем в Петербурге. На самом же деле он опасается интриг придворных, чье благородство и богатство он лицемерно расхваливает.

В Царском Селе бесконечные празднества, балы, банкеты, пикники. Празднуют одновременно победы над турками и счастливое обручение. У герцогини здоровье слабое, и она с трудом переносит излишества непрерывных пиров. У нее непорядки с желудком, ее то лихорадит, то бросает в жар. Врач, прикрепленный к ней Фридрихом II, всегда у ее изголовья. Екатерина с юмором относится к беспокойствам новой подруги. Сама-то она никогда не обращала внимания на свои болячки. Пошаливает желудок? Поголодай. Простудилась? Срочно созывай на бал сотни людей, там, в толпе, пропотеешь, болезнь и выйдет. В жаркий день предлагает она герцогине искупаться в пруду вместе с ней и ее фрейлинами. На купальщицах – бумазейные сорочки, на плечах – пелерины, шея и голова прикрыты белыми шарфами. Погрузившись до подбородка, они весело бултыхаются и брызгаются со смехом. Поистине у императрицы и ее прислуги железное здоровье, думает герцогиня. Сама она не выдержит такого испытания, ведь она боится даже теплой воды… Все же она уступает уговорам и после минутного замирания сердца приходит в восторг от этой новой выдумки русских.

С приближением дня свадьбы возникает проблема, удивительно напоминающая Екатерине ее первые шаги при дворе. Как и ее отец, отец Вильгельмины, то бишь Натальи, против смены веры дочерью. Как в свое время Елизавета, православная Екатерина настаивает на этом. Начинаются переговоры. Аргументы жены подействовали на герцога, и он скрепя сердце уступает. Но на церемонии присутствовать не будет.

29 сентября – 10 октября 1773 года празднуется свадьба со всем блеском, какой только возможен. Павел ликует. Мечтая о грядущих светлых днях, Наталья находит утешение от первых девичьих разочарований. Екатерина следит за четой со смешанным чувством надежды и тревоги. Опять существует «старый двор», центром которого стала она, и «молодой двор», где царят веселье и непосредственность, где центр – великая княжна. Сегодняшний день подобен вчерашнему. И даже порой передразнивает его. Екатерина слегка грустит. Герцогиня собирается уезжать со своими двумя дочками. Сын ее, Людовик, поступит на службу в России в чине бригадного генерала. Ему не терпится принять участие в весенней кампании против турок. На Санкт-Петербург падает первый снег.

Герцогиня Гессен-Дармштадтская, ее дочери и свита, а также Гримм еще в Петербурге, а уже приходит весть о прибытии еще одного выдающегося гостя, пополнившего круг блистательных умов, окружающих Екатерину, – Дени Дидро. После долгих колебаний шестидесятилетний философ, домосед и мерзляк, никогда не выезжавший далее дома мадам д'Эпине в Монморанси, решился наконец поехать в далекую Россию. Он хочет поблагодарить свою благодетельницу и поговорить с ней о финансировании еще одного проекта: новой «Энциклопедии». Это своего рода изложение всех философских идей, как бы дополнение к уже созданному описанию вещей, гигантский философский словарь, охватывающий всю историю человеческого мышления от сотворения мира. Этот поистине смелый замысел пугает его меньше, чем перспектива пересечь пол-Европы, чтобы добраться до страны снегов и насилия, где царит его любимая императрица. Страдая резями в желудке, он опасается русской кухни. Почти так же боится сквозняков. И все же в мае 1773 года пускается в путь. Измученный дорогою, кашляя и харкая, он кое-как добрался до Гааги и остановился там на три месяца, чтобы передохнуть у князя Голицына. Приближается осень, и, несмотря на «колики», он отправляется в Петербург, в сопровождении графа Нарышкина. Забившись в глубь кареты, он надеется добраться до цели прежде, чем наступит зима. Но коляска въезжает в столицу России, когда на город падает снег. Дидро так напуган, что хочет ехать прямо к Фальконе, чтобы хоть у него вдохнуть воздух Франции. А Фальконе встречает его весьма холодно. У него не нашлось комнаты, чтобы приютить земляка, он весь в заботах о своих делах, так что ему не до чужих проблем. Не принятый негостеприимным скульптором, Дидро соглашается воспользоваться гостеприимством Нарышкина. Утром он просыпается от колокольного звона и грохота артиллерийского салюта: празднуют женитьбу великого князя Павла и принцессы Вильгельмины, ставшей Натальей. Две недели длятся празднества после церемонии бракосочетания. Дидро безучастен к этой веселой суматохе, он едет с визитом к императрице. Его черная одежда скандально контрастирует с яркими нарядами придворных. Екатерина принимает его с почтением и взволнованной радостью. Он покорен простотой государыни. Она принимает его каждый день в своем рабочем кабинете, где они «беседуют часок». Этот «часок» порою длится до обеда. Полностью раскрепощенный, Дидро болтает, взвизгивая, жестикулирует, а императрица хохочет от его фамильярной пылкости. Как пишет Гримм, «он берет ее за руки, трясет их, стучит кулаком по столу, как будто он в синагоге на улице Руаяль». [95]А Екатерина в письме г-же Жофрен пишет, что она всегда старается сесть так, чтобы между нею и собеседником оказывался стол, иначе после бесед с ним у нее оставались «синяки на ногах».