Александр Плонский - Прощание с веком

А ведь реклама — тоже искусство. И в ней могут быть взлеты и открытия. Вспомните, например, серию рекламных роликов банка «Империал». Но таких примеров — раз, два и обчелся. А вот пошлость и прикрытая фиговым листочком порнография все больше становятся системой.

Я — преподаватель. В мои функции входит и воспитание, в том числе и воспитание вкуса. Но взгляните на рекламу с «воспитательной» точки зрения. Что она воспитывает в людях, особенно молодых, которым большинство рекламируемых предметов недоступны? Зависть? Стремление к «легкой жизни» любыми, пусть даже и преступными, путями?

Мне авторитетно разъясняют, что реклама «не роскошь, а средство передвижения», что без нее телевидение попросту не сможет существовать — задохнется из-за отсутствия средств.

Да, мы пока еще живем в бедной стране. Средства нужны и науке, и образованию, и обороне, и жертвам стихийных бедствий, и легионам беспризорников, среди которых могут быть будущие Мечниковы и Ландау… Но так уж ли необходимо телевидению бедной страны состязаться в роскоши с Голливудом? Стоит ли уподобляться «людоедке Эллочке» с ее шиншиллой из кошки? Так ли уж надобны суперроскошные туалеты телевизионных див, многочисленные гаремы, сопровождающие «звезд» эстрады? Ведь слушали же мы, «дыханье затаив», Козловского, певшего под аккомпанемент рояля, Окуджаву, подыгрывавшего себе на гитаре, хлопали до боли в ладошах Аркадию Райкину… Не нуждались они в «девочках-пританцовочках», в кордебалете, которому позавидует Большой театр. Не кажется ли вам, господа телевизионные «академики», что во всем нужна мера?

Не хватает средств, чтобы расплатиться со связистами? Но можно ведь обойтись и без «круглосуточного» телевещания!

Медики знают, что одно и то же лекарство в разных дозах может оказывать целебное воздействие или вызывать смерть. Не думаете ли вы, что сказанное применимо и к рекламе? Почему полуторачасовой фильм из-за рекламы продолжается два с половиной часа, причем за это время можно трижды (иногда даже подряд) увидеть один и тот же рекламный ролик? Почему во время «рекламных пауз» некоторые телестудии (например, наша, новороссийская) настолько увеличивают силу звука, что приходится вообще отключать его?

Если реклама вызывает раздражение, то это уже не реклама, а антиреклама. Мы пытаемся обуздать наркоманию. Сегодня реклама — тот же наркотик. Перефразирую определение коммунистов: «Реклама — опиум для народа».

Некоторое время назад Дума вдруг обратила взор на телевизионную рекламу. Я выслушал немало дельных предложений: например, сократить до разумного минимума число «перебивок» кинофильма рекламой, ни в коем случае не увеличивать силу звука во время показа рекламы и тому подобное. А потом все, как у нас часто бывает, заглохло. По моим субъективным наблюдениям реклама не только не «поджала хвост», но продолжает наглеть.

Послесловие к главе.

Видимо, господа законодатели не понимают или не хотят понять, что телевидение — оружие, а реклама — один из самых разрушительных его видов. И против кого оно направлено? Вдумайтесь, пока «Брекленд» не рухнул…

Помните наш диспут об интеллигенции в главе «Человек из Красной книги». В роли оппонента выступала жена — Тамара Васильевна. И эта глава полностью принадлежит ей, но включена в книгу без ее ведома.

В Англии у меня есть друг. История его жизни легла в основу небольшой фантастической повести «Единственный друг», которую вы можете найти в Интернете.

Мы с ним переписываемся по электронной почте. И наши политические взгляды часто не совпадают. За сорок лет, прожитых в Англии, он воспринял мировосприятие западного обывателя, я же остаюсь человеком своей страны.

Тамара Васильевна иногда выступает арбитром в наших спорах. И сейчас я без малейшей правки приведу пример ее арбитража. Добавлю только, что письмо английскому другу написано в 2002 году…

В нескольких письмах вы обсуждали нынешние и прежние отношения между людьми у нас в России и отношения между людьми и властью. Я все-таки человек другого поколения, и мое становление, как личности, происходило в шестидесятые годы. И при всем моем оптимизме и нежелании возврата назад к прошлому, должна с грустью признать, что, как это ни покажется Вам странным, лжи сейчас в общении людей больше, откровенный цинизм — явление обычное и естественное, его просто не замечают, люди более закрыты.

Вот пример из моей юности. В 9 классе у нас с учителем истории Марком Романовичем Рохлиным разгорелся нешуточный спор о роли личности в истории. Наиболее активная часть класса твердо стояла на том, что роль личности велика.

Примеры: Сталин, Гитлер и др. Он вынужден был отстаивать точку зрения о ведущей роли народа. Впервые у него не хватало аргументов, и наш Марк (мы его любили и уважали) вышел из себя.

А мы его жалели, потому что прекрасно понимали, что на самом деле он думает так же, как и мы. В то мое время не было противостояния между различными группами людей (намеренно не говорю классами). Люди были сами по себе, будь то интеллигенция или рабочие и колхозники, — власть далека и сама по себе. Все эти политинформации о съездах и пр. — др. отскакивали от нас, как горох от стенки.

Люди в своей массе жили примерно в одинаковых условиях. Отсюда, по-моему, и твердое субъективное убеждение, что жили лучше. То есть фактически мы жили материально хуже, а субъективно лучше, потому что не хуже других. И это не только наша российская психология.

Сейчас же дикое расслоение общества по доходам породило отчуждение людей друг от друга. Это, разумеется, не единственная причина. И самое поразительное, что по прежним отношениям тоскуют не только люди наших поколений, но и тридцатилетние и даже более молодые. Даже мои студенты с интересом и некоторым недоверием смотрят наши старые незамысловатые фильмы. И реакция: «а правда, так было?».

Сейчас в молодежной среде столь же редки идеализм и романтизм, сколь редок был в мое время голый прагматизм. Хорошо бы, чтобы было место и тому, и другому. Вот когда это станет реальностью, наш народ выздоровеет. Жаль только, что вероятнее всего, это будет еще не скоро. Но и мы, и Вы в это верим.

Послесловие к главе.

Как я уже напоминал, жена моложе меня на 20 лет, то есть годится мне в дочери. Несмотря на близость вкусов и общность профессиональных интересов наши взгляды не всегда кардинально совпадают, что уже 33 года не мешает нам любить и уважать друг друга.

Включив ее письмо в книгу, я хотел познакомить читателя не только со своими взглядами на положение в стране и обществе, но и с взглядами представителя предыдущего поколения.