Вольфганг Акунов - Каппель. В полный рост.

Сентябрьские бои на Волжском фронте серьезно ухудшили положение Комуча. 27 августа красные отбили попытку группы Каппеля овладеть Свияжском и развернуть наступление на Нижний Новгород. Под натиском превосходящих сил большевиком истощенные и обескровленные непрерывными боями каппелевцы не смогли удержаться в Казани. 8 сентября город пал. 12 сентября красные отряды овладели Симбирском. 14 сентября Северная и Южная группы Народной армии Комуча объединились в районе столица Комуча — Самары — рассчитывая удержать так называемую Самарскую луку (изгиб Волги под Самарой) и Сызранский мост.

Командование объединенными вооруженными силами Комуча принял на себя чешский полковник Швец (один из немногих кадровых военных в составе руководства Чехословацкого легиона). Самара осталась последним белым городом в Поволжье, падение которого было бы равносильно и падению самого Комуча. Трудно поверить, но даже в этой обострившейся до предела ситуации правительство Комуча продолжало заниматься политическими интригами! В адрес военных снова посыпались обвинения в «реакционности» и «стремлении восстановить старорежимные порядки»! Как и в злосчастном 1917 году, неисправимые эсеры призывали провести проверку офицеров Народной армии на предмет проверки из политической благонадежности и «преданности идеалам защиты демократии и свободы»!

Подобные намерения правительства Комуча, и без того пользовавшегося крайне низким авторитетом как в армии, так и в тылу, окончательно оттолкнули от него даже последних сторонников. Чехословацкое военное руководство считало бессмысленной дальнейшую поддержку правительства, не способного ни сформировать полноценную армию («на фронте воюют одни чехи»), ни наладить эффективный государственный аппарат.

В рядах самих чехословацких легионеров, уяснивших, что теперь, после тяжелых поражений, понесенных на фронте от красных, им уже не удастся проложить себе штыками дорогу на Родину, в Европу, начали широко распространяться повсеместные апатия и разочарование, в результате которых стали учащаться случаи самовольного ухода не только отдельных солдат и офицеров, но и целых частей Чехословацкого легиона с фронта в тыл.

Не в силах вынести этого позора, полковник Швец застрелился (в последний раз сказался менталитет бывшего австрийского императорского и королевского офицера)! Остатки Народной армии оказались не в силах вынести напора красного «парового катка», и 7 октября 1918 Самара была сдана большевикам. Самарские эсеры-демократы, несостоявшиеся претенденты на «общероссийскую власть», силою вещей были вынуждены признать новой властью Уфимскую директорию, образованную 23 сентября 1918 года. Бои в Поволжье постепенно затихли. Обе стороны накапливали силы перед новым этапом вооруженной борьбы.

В отличие от поволжского Комуча, сибиряки из Уфимской директории, не предъявляли претензий на создание общероссийского правительства. Декларируемая ими идея «областной власти» являлась выражением стремления сибирских политиков и коммерсантов временно, до разгрома большевиков, отделиться от центра России, захваченного большевиками.

Повторим еще и еще раз: в этом лозунге не было намерения выйти из состава России, основать свое, независимое «сибирское государство», а было лишь желание не допустить разгула кровавой анархии и беззакония, олицетворением которых для сибиряков являлась красная Москва. И не случайно многие сибирские «областники»-автономисты (П.В. Вологодский, И.И. Серебренников, генерал П.П. Иванов-Ринов, профессор Г.К. Гинс) стали впоследствии ревностными сторонниками создания Всероссийского центра по борьбе с большевизмом, представлявшегося первоначально Уфимской директорией, затем — Омским правительством, и Верховным Правителем России — адмиралом А.В. Колчаком.

Специфической особенностью политической системы белой Сибири явилось довольно быстрое формирование там структур государственной власти — Областной Думы и правительства. Последнее объяснялось тем, что упомянутые выше органы были избраны и приступили к работе еще в декабре 1917 года. Поэтому с первых же дней после ликвидации большевицкого режима «голубыми чехами» в Сибири и Дума, и правительство смогли безотлагательно вернуться в легальной работе.

После удачного выступления чехословацких легионеров практически все крупные города Сибири оказались освобожденными от советской власти. 26–31 мая восстания победили в Новониколаевске (ныне — Новосибирск), Семипалатинске, Красноярске, Омске, Томске.

Сибирские эсеры (в отличие от поволжских), при всей своей преданности партийной программе, были вынуждены участвовать в правительстве на основе «делового принципа». Наибольшим авторитетом в Сибири пользовались кооперативные структуры и представители крестьян-старожилов, а также сибирского казачества, отнюдь не склонные следовать узко партийной программе «социалистов-революционеров». С первых же своих шагов Сибирское правительство отвергло политику сохранения «завоеваний революции», погубившую самарский Комуч. В Сибири были отменены все большевицкие декреты, а сами Советы объявлены ликвидированными.

В течение июля-августа 1918 года были изданы распоряжения о денационализации сибирской промышленности, об упразднении «рабочего контроля», о восстановлении права собственности на землю и об отмене хлебной монополии. На предприятиях сохранялся восьмичасовой рабочий день, утверждались положения о больничных кассах, о бирже труда, примирительных камерах (согласительных судах), укреплялось положение профсоюзов (роль которых была сведена при большевиках практически до нуля) — хотя политика из профсоюзной деятельности полностью исключалась (но ведь так было и при власти Советов!). Большое внимание уделялось развитию хозяйства Сибири. Эффективная работа Временного Сибирского правительства создала надежную базу для будущего Российского правительства адмирала Колчака (в котором многие из министров-«областников» сохранили свои портфели и в 1919 году).

Сразу же началась активная работа по формированию Сибирской армии. Последняя (в отличие от поволжской Народной армии Комуча) строилась на началах строжайшей дисциплины, безо всяких солдатских комитетов и митинговщины. Однако сформировать армию исключительно на принципе добровольчества отказалось невозможным и в Сибири. Так же, как и в Поволжье, в Сибири было объявлено об обязательном призыве на военную службу новобранцев 20-21-летнего возраста. Был разработан детальный план набора, определены пункты сбора, размещения и обучения мобилизованных.

Эффективность подобных мер сказалась очень скоро. Сибирская мобилизация дала 200 000 штыков и сабель пополнения для немногочисленных добровольческих белых частей «первого призыва». Тем самым Сибирская (впоследствии — Российская) армия адмирала Колчака стала наиболее многочисленной среди всех Белых армий. Правд, надежность мобилизованных сибиряков во многих случаях оставляла желать лучшего.