София Старкина - Велимир Хлебников

Эту ручку Хлебников описал в рассказе «Ветка вербы»: «Я пишу сейчас засохшей веткой вербы, на которой комочки серебряного пуха уселись пушистыми зайчиками, вышедшими посмотреть на весну, окружив ее черный сухой прут со всех сторон. Прошлая статья писалась суровой иглой лесного дикобраза, уже потерянной. После нее была ручка из колючек железноводского терновника. Что это значило? Эта статья пишется вербой другим взором в бесконечное, в „без имени“, другим способом видеть его. Я не знаю, какое созвучие дают все вместе эти три ручки писателя».

Сохранился небольшой железный сундучок, в котором Хлебников возил рукописи, сохранились книги с автографами. Гораздо больше вещей связано с родителями, братьями и сестрами поэта. Это часть семейной библиотеки, научные труды отца, его свидетельство о награждении Большой серебряной медалью за коллекцию птиц Астраханского края (в нее входило 800 экспонатов), свидетельство Екатерины Николаевны Вербицкой — сестры Красного Креста, семейная переписка, альбомы с фотографиями. Сохранилась мебель, стоявшая в этой квартире: буфет красного дерева, шкаф с посудой. Сохранились инструменты для набивки чучел, чашка, которую Виктор подарил матери. Наконец, сохранились сами стены, сами комнаты, которые помнят Хлебниковых. Всё так же стоят изразцовые печи, на стенах остались лепные украшения. Хлебников, приезжая к родителям, работал в маленькой проходной комнате. Рядом с его комнатой находилась комната Веры. Там сейчас стоит ее этюдник, баночки с японской гуашью. Ее живописные и графические работы находятся здесь же, в этой комнате, и в соседней квартире, ныне тоже принадлежащей Музею.

В августе 1918 года в этой квартире собралась вся семья: родители, Виктор, Александр, Екатерина и Вера. Советская власть в Астрахани еще не упрочилась: с Каспия наступали англичане, город был на осадном положении. Начинался продовольственный кризис. Белые войска Добровольческой армии успешно наступали по всей Кубанской области и подошли к Царицыну. Красная армия была отброшена в Прикаспийские степи. В городе усиливался красный террор. В августе 1918 года Ленин телеграфировал в Астрахань: «Неужели правда, что в Астрахани уже поговаривают об эвакуации? Если это правда, то надо принять самые беспощадные меры против трусов». Соответствующие меры принимались. О том, как это происходило, Хлебников написал в поэме «Ночной обыск» (1921): матросы-краснофлотцы приходят в дом с обыском. Сын хозяйки, офицер, пытается оказать им сопротивление, и его убивают на глазах у матери, заставив перед этим раздеться догола. После этого матросы устраивают в доме погром и напиваются. Тем временем мать убитого запирает все двери, поджигает дом и вместе с убийцами сына гибнет в огне.

Молодой офицер мужественно встречает смерть и смеется в лицо врагам.

Несмотря на это страшное время, все Хлебниковы стараются вести созидательную работу. Основной идеей Владимира Алексеевича Хлебникова уже на протяжении нескольких лет было создание в дельте Волги заповедника.

Старший Хлебников был по-своему замечательным человеком, хотя его отношения с сыном не складывались. Дом Хлебниковых выделялся в провинциальной Астрахани, об этом имеется ряд свидетельств. В 1917 году родителей поэта посетил представитель петербургской богемы — Артур Лурье. «С первых же слов разговора я понял, как родители Хлебникова страдают от его трагической судьбы — бедности, непризнания и странностей его, которые им, между прочим, совсем не казались таковыми. В родителях Хлебникова, живущих в Астрахани, не было ни провинциальности, ни обывательского мещанства».

Об этом же говорит Рюрик Ивнев, бывший в Астрахани вместе с Хлебниковым в 1918-м: «Здесь не было ни этажерок, ни салфеточек, ни фарфоровых слонов, ни оленьих рогов, ни ширмочек, ни олеографий, ни горшков с фикусами, ни ваз с пыльными бумажными цветами, ни развешанных по стенам вееров. Здесь была какая-то особенная тишина, точно комната была вырвана из города и переброшена в пустыню».

В 1915 году, будучи председателем Петровского общества исследователей Астраханского края, В. А. Хлебников возглавил комиссию для подробного рассмотрения вопроса об учреждении заповедника и на судне «Почин» обследовал некоторые районы дельты Волги. Сразу после революции старший Хлебников опять поднимает этот вопрос, и 12–13 сентября 1918 года то же судно «Почин» отправляется выбирать место под заповедник. В качестве экскурсантов на судне были Велимир Хлебников и Рюрик Ивнев. День и ночь поэты бродили по палубе, всматриваясь, как пишет Ивнев, в даль безмятежных вод и в леса камышей, очарованные отрешенностью от мира. Им не верилось, что где-то совсем рядом кипят человеческие страсти и льется кровь.

«Ранним утром, еще до восхода солнца, — вспоминает Ивнев, — мы с Хлебниковым вышли на палубу. Такой тишины и такой космической неподвижности мы никогда в жизни не наблюдали. Об этом мы заговорили с ним сразу, как будто наши чувства были слиты воедино. Все вокруг как бы застыло и окаменело. Мы сравнивали себя с листьями, застрявшими в тысячелетних камнях. Нам казалось, что от этой неподвижности в наших жилах остановилась кровь. Все это было до того непохоже на настоящую жизнь, что мы начали сомневаться в нашем существовании. Нас окружал лес камышей. Мы стояли на палубе, как завороженные, как вкопанные, как остолбеневшие. „Нет, это сказка, — сказал Хлебников, — она бывает только раз в жизни“».

На второй день экспедиция нашла то, что искала: заросли лотоса. Участник экспедиции Н. Подъяпольский пишет: «Нам нужно было видеть местонахождение заросли лотоса для того, чтобы впоследствии можно было объявить это место заповедным. Устройство заповедника здесь было признано необходимым для сохранения лотоса от окончательного истребления. На ильмене Дамчике, между речками Быстрой и Коклюй и дальше до взморья, определив положение заросли, мы и наметили место будущего заповедника. Покончив с этим, мы повернули обратно и через Дамчик пошли в Быструю». [102] Подъяпольский Н. Н. В устье Волги. М.; Л., 1927. Поскольку стало очень мелко, участникам экспедиции пришлось пересесть в весельную лодку и так пробираться к морю. Вечером они вернулись на судно и ночью двинулись в обратный путь. Несмотря на кажущееся спокойствие, находиться в дельте было небезопасно. Были слышны пушечные выстрелы, на Каспии хозяйничали англичане. Приходилось даже прикрывать фонарь специальным колпаком, чтобы судно было труднее заметить.