Пол Феррис - Зигмунд Фрейд

Бернфельд не стал официальным биографом, равно как и Крис. Однако Джонс решил, что все-таки сделает это. Что бы Анна ни думала относительно его хитрости, он был слишком заметной фигурой и работал вместе с Фрейдом слишком много лет, чтобы получить отказ.

К 1950 году Джонс принялся за работу над первым томом биографии, которая заняла три тома. Любезный Бернфельд снабдил его информацией. Самым важным материалом стала переписка Фрейда, которую семья передала Джонсу не без опасений. В дом Джонса в Суссексе, где он жил спокойной жизнью почти без работы с женой и парой слуг, были отвезены полные сундуки бумаг. Письма Зигмунда и Марты в период помолвки сначала оставили. Некоторые родственники хотели их уничтожить. Только Эрнст Фрейд, который теперь работал в Британии архитектором, похоже, был на стороне Джонса. В конце концов Анна отдала ему две тысячи писем, которыми обменялись Зигмунд и Марта, и Джонс поклялся, что не покажет их «ни одной живой душе», если не считать госпожи Джонс, которая их переводила. Он чуть не пропал под тяжестью этого и других материалов. К тому времени как он закончил первый том, был уже конец 1952 года и ему было семьдесят четыре года.

Поскольку это была официальная биография, за Джонсом присматривали родственники, особенно Анна. Его стиль в основном живой, подход к Фрейду прямой и редко угоднический. Но тем не менее Джонс превозносил своего учителя, который сделал его жизнь такой, какая она есть, опустил некоторые факты и изменил другие. Он очень скромно воспользовался письмами Флису, очень вскользь упомянул о Фрейде и кокаине (этот вопрос беспокоил Анну), о его собственных неврозах – в общем, дал некритическую версию его жизни. Анна, которая не была уверена в результате, вздохнула с облегчением, прочитав черновики Джонса.

Биография Джонса, его последняя услуга Фрейду, остается монументальной работой. Третий том вышел в 1957 году. Вскоре после этого у Джонса обнаружили рак. Как и другие люди из раннего окружения Фрейда, Джонс обладал своими странностями, но в отличие от них он всегда хранил верность учителю. На смертном одре он с беспокойством обнаружил, что во сне слышит хоры, распевающие гимны, словно религия безуспешно старается перетянуть на свою сторону старого рационалиста. Он решил положить конец своим страданиям, как это сделал Фрейд, и в феврале 1958 года завершил свою жизнь посредством лекарств.

Желание сохранить бумаги Фрейда и отогнать от них любопытных исследователей привело к созданию архива. Бумаги необходимо было держать под замком. Фрейда нужно было защищать от унижений, когда его методы публично применяли бы к нему самому. Это не сочеталось с внутренней целью психоанализа – найти истину за фасадом, – но хорошо подходило к авторитарной личности Фрейда. Доктор Курт Айсслер, ведущий нью-йоркский аналитик, взял на себя создание этой коллекции и присмотр за ней. Еще один беженец из гитлеровской Вены, Айсслер во время войны переписывался с Анной и подружился с ней. К 1950 году, когда он и другие члены Ньюйоркского психоаналитического общества решили, что в Америке нужно создать фрейдовский архив, она выказала свою поддержку.

Никто не замечал Зигфрида Бернфельда, который мечтал, как он намекал в письмах к Айсслеру, создать архив в виде лаборатории, открытой для исследователей. Анна пришла от этой идеи в ужас. Она предпочла закрытый фонд, где материалы использовались бы «с большой осторожностью». К моменту смерти Бернфельда в 1953 году были легально созданы архивы Зигмунда Фрейда и Айсслер занялся поиском писем и других бумаг, а также начал программу по записи на пленку интервью со стареющими аналитиками и пациентами.

Отдельно были опубликованы не совсем надежные издания избранных писем. Некоторые редактировал Эрнст Фрейд, который исключал все, что он и Анна считали неприличным. В 1961 году вышел сборник разных писем, в 1965-м – писем Карлу Абрахаму, в 1970-м – Арнольду Цвейгу. В то время Эрнсту принадлежали права на материалы его отца. Фрейд оставил авторские права пятерым внукам – они до сих пор получают за это деньги, – а Эрнст управлял организацией «Зигмунд Фрейд копирайтс», которая была учреждена в 1946 году для решения вопросов по авторским правам Фрейда. У Анны не было непосредственного контроля над материалом, но она была изъявительницей воли отца и с ней всегда советовались. Маловероятно, что брат поступал бы против ее воли.

Первые документы, с которыми обошлись должным образом, были письма Юнгу. Они были опубликованы вместе с письмами Юнга Фрейду под редакцией Уильяма Макгира 1974 года после многолетних переговоров с обеими семьями. Анна Фрейд изо всех сил старалась вмешаться. Например, она не хотела, чтобы сохранились упоминания о Штекеле как о «свинье», о Мортоне Принсе как о «невежественном осле» или чтобы говорилось хоть что-нибудь о связи Юнга с Сабиной Шпильрейн. К тому времени, однако, вопрос об авторских правах – которые увеличили доходы внуков Фрейда, дав им право на перепечатку текстов Фрейда, – был поставлен на профессиональную основу. Эрнст умер в 1970 году. Макгир отказывался от предложений Анны Фрейд, и «Зигмунд Фрейд копирайтс» разрешили выпуск несокращенного издания.

Архив Айсслера продолжал расти. Весь материал хранился в библиотеке конгресса, и доступ к нему был ограничен. Часто эти ограничения были удивительно неоправданными. Зачастую встречались запреты на двадцать, тридцать, пятьдесят лет. Некоторые документы должны были держать под замком два века, до двадцать второго столетия. Пациентов Фрейда и их живущих потомков, как утверждалось, нужно было защитить (хотя сам Фрейд часто не соблюдал конфиденциальности). Кроме того, интервьюируемые ничего бы не сказали, если бы знали, что их взгляды обнародуют. В этих ограничениях был какой-то смысл, но они накладывались без должных соображений, огульным образом. Когда Эрнест Джонс в своей биографии раскрыл тайну Анны О., то есть Берты Паппенгейм, небо не упало на землю. Этого не произошло и тогда, когда Генри Элленбергер назвал Эмми фон Н. Фанни Мозер в 1977 году.

В связи с некоторыми интервью Айсслера возникали нелепые ситуации. Наложив запрет на длительные беседы с Вильгельмом Райхом в 1952 году, он с ужасом обнаружил, что копии пленок, оставшиеся у Райха, были использованы для книги всего пятнадцать лет спустя. Жена Мартина Фрейда, проживавшая отдельно от него, спокойно сплетничала с Полом Роазеном и дала ему прочитать копию своего интервью, которое, как она с удивлением узнала от Роазена, было закрыто для доступа в библиотеке конгресса до 2053 года.

Волчий Человек, которого Айсслер обнаружил в Вене и много лет подряд интервьюрировал, стал еще одним разочарованием. Панкеев попал во «вражеские руки», когда предприимчивая журналистка из Лондона, Карин Обхольцер, самостоятельно обнаружила его в 1973 году и убедила поговорить с ней. Айсслер не смог остановить ее, и в конце концов Панкеев продал ей свои права на историю, то есть сорок часов интервью, записанных ею. По договору ничего не должно было публиковаться до его смерти. В то время ему было восемьдесят шесть. Книга Карин Обхольцер появилась в 1980 году, год спустя после его смерти, и продемонстрировала интересный скептицизм со стороны самого знаменитого пациента Фрейда. Интервью Айсслера с ним до сих пор пылятся в библиотеке конгресса.