А. Вязигин - Григорий VII. Его жизнь и общественная деятельность

Сначала Григорий приютился у Дезидерия Монтекассинского, давно уже порицавшего непреклонность и жестокость папы. Хотя ему был оказан самый радушный прием, Григорий вскоре удалился в Салерно, не желая читать затаенную радость в глазах своего хозяина. Тем временем Климент III утвердился в Риме, куда Григорию не суждено было возвратиться. Но он и в Салерно остался таким же железным человеком, каким был в Риме. На созванном соборе он опять предал анафеме Генриха и Виберта, опять разослал по всему миру легатов для воодушевления старых друзей и приобретения новых. В последнем вышедшем из-под его пера окружном послании “ко всем верным во Христе, любящим апостольский престол”, Григорий выражал свои дальнейшие намерения и свое настроение.

Здесь он с силой восставал против угнетенного положения “святой церкви, невесты Христовой, которая не может сама избрать себе жениха, тогда как даже простолюдинки вольны отдать свою руку кому угодно. Еретики, прелюбодеи и угодники сильных разоряют церковь, занимая должности пастырей. Исполняя долг свой, кричу, кричу и кричу, возвещая вам: христианская религия и истинная вера, которой научил чрез Отца Сын Божий, сошедший с небеси, вполне превратилась в светские обычаи и почти уничтожена. Она утратила свой прежний блеск и служит предметом издевательств и насмешек не только дьявола, но и евреев, сарацин и язычников. Они исполняют законы своей веры, хотя она и не принесет им вечного блаженства и не подтверждена божественными знамениями. Мы, плененные мирским честолюбием и суетными страстями, жертвуем верой и честным именем произволу желаний и высокомерию и живем в беззаконии как глупцы, ибо не имеем утех и чести ни в этой, ни в будущей жизни и не надеемся на них так, как следует. Есть люди богобоязненные, но их очень немного, да и эти немногие заботятся только о своей душе, не об общем благе своих братии. Кто приложит душу и силы свои из страха или любви к Богу, в коем мы живем, движемся и существуем? А это делают воины мирские для своих владык, даже для друзей и подчиненных. Многие тысячи идут ежедневно на смерть за временных властителей; из-за Царя же Небесного и нашего Спасителя не только не идут на смерть, но и стыдятся навлечь на себя малейшее недовольство людское. И если есть незначительная горсть людей, по Божьему милосердию стремящихся из любви к заповедям Бога противодействовать нечестивым до последнего дыхания, братья не только не поддерживают их достойным образом, но даже считают их неразумными, неосторожными безумцами! И мы, исполняя свой долг, стремились, чтоб святая церковь, Божия невеста, госпожа и мать наша, оставалась чистой, свободной и неприкосновенно-православной. Это раздражило исконного врага. Он вооружил против Христа, Сына всемогущего Бога, и его апостола Петра чад своих с целью искоренить веру христианскую и водворить на ее месте ересь, что не слыхано с самых времен императора Константина.

Да и немудрено: чем ближе подходит время антихриста, тем более, как известно, будет угасать вера христианская. Ныне, братья возлюбленнейшие, выслушайте внимательно слова мои. Все, кто только носит на земле имя христианина и знает истинную веру Христову, ведают и верят, что блаженный Петр – князь апостолов, отец всех христиан и первый, по Христе, пастырь, а святая римская церковь – мать и наставница всех церквей. Если вы только верите и твердо придерживаетесь этого взгляда, то прошу и приказываю вам, во имя всемогущего Бога, помогите со всем старанием вашему отцу и вашей матери, если желаете получить от них прощение всех грехов, благословение и милость в этой жизни и в будущей”.

Этим посланием Григорий думал расшевелить угасающую преданность его делу, собрать со всего Запада военные отряды и идти на освобождение Рима. Для этой же цели папские легаты должны были взимать “динарий св. Петра” со всех верных, особенно во Франции и Саксонии. Но заботы и треволнения последних лет потрясли здоровье престарелого папы, и он сам уже сознавал, что конец близок; за несколько месяцев он предсказал свою скорую смерть, назначив 25 мая своим последним днем и определив даже час своей кончины. Старческий недуг быстро уносил жизненные силы, и Григорий надеялся на близкое освобождение. Наконец настал роковой день. Папа отправился в церковь, принял причастие и произнес к собравшемуся народу прощальную речь о св. Теле Господнем и о цели своих стремлений. Затем поручил раздать бедным ничтожные остатки своих богатств и, направившись в свое жилище, ожидал там давно желанную гостью. Уже охваченный смертельным холодом и предчувствуя близкую кончину, Григорий послал за близкими людьми, приютившимися по соседству. Они поспешили на зов. Папа попросил их указать ему его прегрешения, чтобы иметь возможность совершить покаяние. В ответ раздались дружные восхваления его жизни и начинаний. “Братья возлюбленнейшие, – сказал тогда умирающий, – я придаю мало значения всем своим трудам, уповая лишь на то, что всегда любил справедливость и ненавидел беззаконие”. На эти слова присутствующие отвечали жалобами и опасениями за свое будущее после смерти их главы. Григорий слышал эти сетования, воздел слабеющие руки к небу и, утешая окружающих, произнес: “Я иду туда и настойчивыми молениями обращу на вас взоры милосердного Бога”.

Мысль о близкой утрате вождя все-таки тревожила друзей его, и они начали толковать, кто поведет дальше почти проигранное дело. Опять обратились за советом к Григорию, и он на вопрос, кого желает иметь своим преемником, назвал трех из вернейших своих сторонников, просил избранному дать имя Виктора (победитель), как бы желая показать твердую веру в победу своего дела, и от имени всемогущего Бога, и в силу полномочий св. апостолов Петра и Павла заклинал признать римским первосвященником только лицо, канонически избранное и посвященное. Видя, что силы Григория слабеют с каждым мгновеньем, окружающие хотели узнать, не сделает ли он каких-либо распоряжений относительно отлученных. Папа отвечал: “Разрешаю всех, за исключением Генриха, называющего себя королем, Виберта, присвоившего себе апостольский престол, и важнейших их приверженцев. Всем же верующим, что я имею власть по доверенности св. апостолов Петра и Павла, даю свое благословение”.

Эти расспросы истощили измученного старца; он видимо угасал, и когда грозный призрак смерти предстал пред ним, у Григория вырвался предсмертный вопль. Он произнес свои последние бессмертные слова: “Я любил справедливость и ненавидел неправду, и за это умираю в изгнании”. “Ты не можешь, папа, – возразил один кардинал, – умереть в изгнании, потому что получил от Христа и апостолов все народы в наследие и даже окраины земли во владение”. Но Григорий не слышал этих ободряющих слов: великая душа уже покинула юдоль плача и стенаний.