Тамеичи Хара - КОМАНДИР ЯПОНСКОГО ЭСМИНЦА

«Да, — промямлил я. — Собираюсь».

«Идиот! — Заорал командир. — Никак не думал, что имею дело со слабоумным! Вы, что, рехнулись? Или не понимаете, что вас вышвырнут с флота за сожительство с гейшей? Или вы полагаете, что у нас, в Императорском флоте, терпят такие вещи?»

«Простите, господин капитан 3 ранга, — попытался возразить я, — но моя Утамару, поверьте мне, девушка с хорошей репутацией. Если запрещено с ней сожительство, то я буду просить разрешения жениться на ней».

«Такого разрешения вам никто не даст, а карьеру свою вы погубите окончательно, — отрезал командир. — Вам, наверное, будет интересно узнать, что я получил письмо от хозяина вашей гейши. Вы хотя бы знаете, что из-за вашего легкомыслия эта девушка задолжала заведению уже 2000 иен? Офицер не может вести себя подобным образом! Или меняйте свой образ жизни, или уходите с флота! Мне противно даже с вами разговаривать! Убирайтесь!»

Я выскочил из его каюты потрясенным до глубины души, впав немедленно в состояние глубочайшей депрессии и совершенно не представляя, что делать. Как я ни ломал голову, решить проблему мне было не по силам. Кроме того, нужно было срочно достать денег, чтобы покрыть долг Утамару. Наконец, я решил обратиться за советом и помощью к своим братьям.

Братья ответили быстро, и их резкие письма показали, что они возмущены моим поведением не меньше, чем командир. Но, тем не менее, каждый прислал мне по несколько сотен иен. В сопровождающих письмах каждый добавил, что рассчитывать на большее в деле «ликвидации последствий моей постыдной жизни» я не имею права. Оба предупредили, что отрекутся от меня, если я раз и навсегда не прекращу свое аморальное поведение.

Наиболее трудной частью этой печальной истории, естественно, был мой последний разговор с Утамару. Она была совершенно спокойна и на прощание сказала:

«Я никогда даже и не мечтала стать невестой или женой морского офицера. Я подчинялась только своим желаниям и чувствам и одна отвечаю за все, включая и то, что влезла в такой долг. И те несколько месяцев, что мы были вместе, навсегда останутся самыми счастливыми в моей жизни».

1 декабря 1926 года я был произведен в капитан-лейтенанты и направлен на курсы командиров эскадренных миноносцев. На эти курсы отбирали тех офицеров, которые по результатам предшествующей службы могли выполнять роль командира.

Курсы находились в Йокосуки, примерно в 300 милях от Куре, и я был рад отправиться туда, так как очень нуждался в перемене обстановки и всей окружающей атмосферы.

В это время начала резко обостряться обстановка в континентальном Китае из-за соперничества между двумя воинственными китайскими генералами: Чан-Кай-ши на юге страны и Чан-Со-линя на севере.

В 1927 году силы Чан-Кай-ши добились заметного успеха, захватив 24 марта Нанкин, но совершив при этом крупную ошибку. Войска Чан-Кай-ши разгромили иностранные консульства и устроили настоящую резню японцев, англичан, американцев и французов.

В мае 1927 года Япония высадила войска на Шентуньском полуострове в Северном Китае, чтобы предотвратить возникновение подобных инцидентов. Однако, это только подогрело антияпонские настроения в Китае.

В это время, окончив курсы, я был назначен командиром минно-торпедной боевой части эсминца «Сусуки» («Степная трава»). На этой должности я прослужил дольше, чем на предыдущих — целых два года.

В конце 1928 года, когда мы стояли в Кобе, я встретился со своим братом Сакуро, который стал убеждать меня поскорее жениться. Я отшучивался, говоря: «Ты же меня хорошо знаешь! Ну какой из меня сейчас жених?». Он серьезно ответил: «Разреши мне подобрать для тебя невесту». Я был уверен, что у него ничего не получится, поэтому легко согласился. Однако, примерно через месяц я получил от брата письмо, в которое была вложена фотография молодой девушки и написано несколько строк, где брат рекомендовал мне ее как самую подходящую для меня невесту.

Девушку звали Чизу Асаяма. Ей исполнилось 22 года. Она была приемной дочерью крупнейшего в Японии фабриканта по выделке кож и производству кожаных изделий. Фото убедило меня, что девушка была очень красива. Брат добавил, что она также была и хорошо образована, закончив высшую школу Очанамицу в Токио. В письме было отмечено и богатое приданое, которое давали родители за невесту — пять больших домов в Камаруке — первоклассном курорте около Йокосуки.

Все это было мне не совсем понятно. Почему столь красивая, богатая, образованная девушка решила выбрать мужем меня — простого морского офицера, не имеющего за душой ничего, кроме униформы и довольно среднего жалованья? Меня мучили подозрения. Дело дошло до того, что я показал письмо своему верному вестовому и попросил высказать свое мнение.

Матрос прочел письмо, выслушал мои сомнения и, понизив голос, сказал: «Хара-сан, у меня брат работает детективом в полиции. Если вы не против, он все про нее выведает».

Я согласился, и месяц спустя, брат моего вестового представил всю подноготную моей будущей жены. В заключении уверенно говорилось, что госпожа Асаяма безупречна во всех отношениях.

Впервые мы встретились в начале марта 1929 года. Наша беседа длилась около часа. Присутствовали родители с обеих сторон, поскольку первая встреча считалась чрезвычайно важной.

На следующий день я известил ее семью о своем согласии на брак. Сразу же после церемонии брака мы совершили «медовое» путешествие. Его длительность составляла одни сутки.

На следующий день я вернулся в Йокосуки один. Моя молодая жена сошла в Ойсо — курортном городке между Атами и Йокосуки, где жили ее приемные родители. Затем у меня началась странная семейная жизнь, когда мне удавалось увидеться с женой один раз в течение нескольких месяцев.

Спустя полгода я был переведен на эсминец «Акикадзе» («Осенний ветер»). Это был новый эсминец водоизмещением 1500 тонн. Я прослужил на нем командиром минно-торпедной боевой части в течение целого года.

8 ноября 1930 года моя жена подарила мне первую дочку, которую назвали Еку. Через месяц после этого я был назначен командиром минно-торпедной боевой части на эсминец «Фубуки». В течение года службы на этом корабле я познакомился, и даже подружился еще с одним, незабываемым для меня человеком. Этим человеком был командир нашей эскадры капитан 1-го ранга Чуичи Нагумо.

Когда я учился в офицерских классах в Йокосуки, капитан 1-го ранга Нагумо был там преподавателем. Он тогда только что вернулся из Соединенных Штатов, где проходил годичную стажировку.

В те дни я вряд ли мог себе представить, что Нагумо, став уже вице-адмиралом, будет командовать огромным авианосным соединением нашего флота во время нанесения ударов по Перл-Харбору и Мидуэю. После катастрофы у Мидуэя карьера Нагумо практически закончилась, и его действия критиковали все, кто мог. Но в моей памяти он навсегда останется блестящим и агрессивным морским офицером и в то же время добрым и сердечным человеком.