Дмитрий Кустуров - Сержант без промаха

— Рус, сдавайс!

Кто-то из наших не выдержал — выругался и, сотрясая палкой, которой чистил ноги, крикнул тому:

— Фриц, сам сдавайся!

И снова поднялась недружная трескотня перестрелки.

К вечеру к фашисту, видимо, подошла подмога — два раза вставал в атаку. Вторую атаку наши отбили с помощью интендантов, отделения саперов, выполняющего тут какое-то задание и группы офицеров штаба.

А как дальше быть немногочисленным бойцам, отстреливающимся от фашистов? Чего бы судьба ни преподнесла, им надо бы пополнить свои ряды…

Федор по прежнему со старанием ведет огонь. Он давно охотится за пулеметом, который время от времени угрожающе бьет по нашим.

— Ну, погоди, все равно доберусь

Он прицелился было, как кто-то тронул за плечо. Обернулся — в траншее, нагнувшись, стоит подносчик, маленький такой, но с бородой.

— Здорово, друг.

— Здорово.

— Патроны принес? Суп где?

— Есть патроны! Целых четыре диска!

— Ого! А я тут из винтовки по одной тюкаю. Ну, сукин сын, теперь держись!

— Я?!

— Ты что? Это я фашисту говорю.

— Знаешь, пополнение пришло. Штыков — 750, танков — больше десятка и орудий уйма!

— Ну-у? А не брешешь?

— Что ты! Вот-вот в атаку поднимутся! На-те, хлеб, сахар, масло. А с супом вот что вышло, во… — Поднос чик показал пробитый термос. — В следующий раз обязательно принесу!

Подносчик тут же исчез. Но Федор, узнав о подходе пополнения, про суп и забыл. "Выходит, подошли ещё ночью. Ведь слышал же гул моторов!"

Назавтра, утром 30 марта, в 6 часов началось то самое наступление, которого бойцы ждали, уже несколько месяцев.

В бою за высоту с отметкой 227,9 Федор получил второе ранение. На этот раз рана была более серьезной. Он шел, нагнувшись, и пуля угодила чуть выше связок нижних крупных мышц левого предплечья. Не очень болело. К тому же он оказался единственным ходячим раненым. Стало совестно: к первой машине не подошел и, не дожидаясь второй, направился в сторону передовой.

При первом ранении он и в санбат не пошел. Тогда пехота противника на трех танках прорвалась через их окопы. Надо было закидать ее гранатами. В пылу схватки он так и не заметил, когда пуля успела пробить его левую руку между лучевыми костями. Перевязал ее после боя лоскутом от своей нижней рубахи. Чтобы не кровоточила, по совету одного старого солдата прижег рану горящими мелкими лучинами. Через неделю рана зажила без следа.

Федор решил и на этот раз не отправляться в госпиталь. Когда вернулся во взвод, командир даже обрадовался:

— Значит, отпустили? Молодец! Комбат как раз требует хорошего стрелка. К нему пойдешь. К Шарапову. Он на КП. Найдешь? Ну, беги!

У командира батальона Федор, чтобы скрыть свое ранение, держался как можно спокойнее. Шарапов, Шарапов… Где же видел он этого старшего лейтенанта?

— Разведчик?

— Нет, я снайпер.

— Тогда пойдешь в группу стрелков, будете прикрывать группу захвата.

Старший лейтенант коротко объяснил, что они сегодня ночью идут в разведку по направлению Инчиково и должны доставить «язык».

— Иди в землянку Ахиндеева, ешь досыта и отдыхай. Задание дадим перед уходом. — Шарапов встал и про тянул руку. — До вечера!

В сумерках обе группы лежали рядом под носом у противника. Пока шли, рана не очень беспокоила. Затем пришлось идти то пригнувшись, то на четвереньках. Тут-то и начались его муки. Федор следовал за своей группой, стиснув зубы. У него от напряжения выступил пот, в висках и ушах звенело, перед глазами поплыли зеленые, красные круги. Неужели не выдержит? Нет, надо идти. Скажут — струсил… Когда прикрывающая группа присоединилась к группе захвата, разведчики остановились перед распадком. Видимо, решают как дальше идти. По оврагу нельзя: там еще снег и немудрено попасть в засаду. И точно, пошли поверху. Федор на минуту забыл о своей ране и взял в рот снег. Разведчики пошли по гребню холма: сначала группа захвата, чуть погодя и прикрывающая. Федор с последней полз между лужами. Сейчас нельзя отставать и он ползет через силу, стараясь отогнать боль.

Взглянуть бы в эти минуты на свою семью! Должно быть, уже поужинали. Старик, наверняка, не сидит без дела, то ли сани делает, то ли стенки бочки обтесывает. Старший сын, наверно, играет рядом с ним щепками, а младший уже должен спать. Какой же теплый и уютный был у него дом!

"Догнать! Догнать надо…" — приказал себе и, чуть не взвыв, усиленно заработал локтями. Пот, стекая по лицу, попадает в глаза, его горький вкус появился во рту. "Э-э, у-уп…" — вдыхая и выдыхая воздух, полз и полз. Наконец, увидел своих, остановившихся, уже близко от него. Он тоже остановился. Сразу же опустил голову и весь распластался, стараясь отогнать боль и усталость. Отдышавшись, достал флягу и небольшими глотками смочил пересохший рот. Тут приполз сосед и шепчет:

— Смотри-ка, что это такое? Неужто наши? Так быстро?

Федор, всматриваясь в темноту, действительно увидел приближающиеся тени. Наши. Точно они. Выходит, не доползли до траншеи?

Разведчики не дали долго волноваться — приволокли «языка».

— Откуда его так быстро?

— В траншее были у них?

— Потише, успокойтесь, — ответил Ахиндеев. Взяли его на нейтралке. Обо всем потом. Дайте отдышаться и не шумите. Ну, быстрей! Стрелки потом пойдут.

Группа захвата исчезла во мгле.

Федор снял промокшую тяжелую телогрейку и стал подвешивать диски к ремню гимнастерки. Затем сел на телогрейку. Его теперь беспокоило возвращение.

— Что ты делаешь?

— Готовлюсь к возвращению.

— Телогрейку снял?

— Да. Устал…Идти будет легче…

Подошедший тоже хотел было снять телогрейку, но послышалась команда: "Аида, ребята!". Федор осторожно повернулся и начал вставать:

— Вместе пойдем, не торопись. Я хорошо знаю местность…

— Ладно. Вдвоем веселей. Устал-то ты как… Ничего, пройдет. Дойдем.

Разведчики, выполнив задание, благополучно вернулись в свою часть. «Язык», доставленный им без шума и перестрелки, пришелся по «вкусу» командиру батальона. От имени командования вынес разведчикам благодарность. При обыске у пленного обнаружили бархатный кошелек, пришитый к пиджаку, как двойной карман. Кошелек имел тройную подкладку, каждая из которых состояла из больших и малых ячеек. По этим ячейкам были рассованы вещи из золота, серебра и платины — серьги, браслеты, кольца, коронки. "Надо же", — подумал Федор, увидев этот странный набор.

— Вот это да… — Кто-то выразил свое удивление.

— Что хочешь от оккупанта?! — ответил другой. — Грабитель, стервятник да и все! Лучше пойдем — отдохнем.

"Услуга" мародера сказалась, между прочим, сразу. Гитлеровцы, по его показаниям, предпримут наступление не через неделю, даже не через два-три дня, а нынче утром в 7 часов. Потому-то Охлопков и Стяжкин еще до рассвета должны быть на нейтральной… Стяжкин — это тот самый, с которым вместе вышли с разведки. Он, оказывается, родом из Саратова.