Наталья Бондарчук - Единственные дни

Радуга осталась у всех нас в памяти навсегда.

Я вновь и вновь рассказываю о ней актерам, стоя на том же месте. Вид поразительный. Воздух прохладный, над нами летают орлы, крылья у них метровые. Таких больших птиц мне еще не приходилось видеть. Подошла к краю обрыва, там внизу, в сине-зеленой дымке, четыре огромных рогача. Олени ушли не сразу, только тогда, когда людей стало больше.

Неожиданно погода стала меняться. Снизу все пространство заволакивали синие лапы тумана, туман был настолько силен, что я по рации велела актерам немедленно идти к машинам. Через несколько секунд видимость сократилась до метра. Решили ночевать в заповеднике и ехать на верховину к егерю Антонычу. Выехали, когда чуть развиднелось, и потихонечку добрались до верховины. На наше предложение ночевать в сеннике у муфлонов Антоныч сказал: «Даже и не думайте, пола в доме много, разместитесь». Собрались вечерять всем, что у кого было – тушенка, консервы. Когда приняли по второй, я сообщила нашему хозяину, что у него в гостях Марис Лиепа – «Большой театр». На это Антоныч сказал: «Ну, а у нас Малый». Снял со стены гитару и запел во всю ширь «…тот, кто рожден был у моря…». Голос у него бархатный, гортанный, мы все подпевали как могли. И, конечно, лучше всех Марис. Не будь он связан судьбой с балетом, стал бы прекрасным певцом.

Все мы устроились: кто на полу, кто на полатях, а нам, трем женщинам и Ванюше, Антоныч выделил две кровати. Мы улеглись поперек, и к нам присоединился Николай. Коля очень важничал и покрикивал на нас: «Гарем, тихо!». В соседней комнате пели смешные не совсем приличные частушки. Под конец Санька Филатов, переодевшийся старухой, приковылял к нам, и мы опять долго хохотали. Утром чуть не проспали, проснулись в 6.30, за считаные минуты похватали вещи и без завтрака скорее по машинам. Буквально на ходу одевали актеров. Рассвет в горах начался стремительно. Сняли план Лиепы и Вани на фоне солнца. Все делалось впопыхах, солнце всходило очень быстро.

Несмотря на жуткий холод, сняли красивые кадры на скале. Музыка помогала настраиваться, работали хорошо. Стоя над обрывом, Гена Таранда сказал: «Когда стоишь вот так, чувствуешь себя каким-то… всемогущим, очень значительным».

– Так оно и есть, – подхватила я. – Просто многое в нас мельчится городской жизнью.

В этот день снимался Лева Дуров, душа общества. На площадке царил юмор. Лева без чьей-либо помощи забрался на дерево и работал там дядюшкой Саввой, попросту говоря – совой… Приехал он позднее всех, но посмотрел материал, почувствовал нашу сказку и настроился на трагическую сцену – проводы лебедей и мою гибель. Сыграл прекрасно, плакал. Это видел Иван. Я немного помогала ему, как обычно, и вдруг заметила, что Иван плачет сам. Дернулись губы, задрожал подбородок и… кончилась пленка, перезарядка десять минут. Я чуть с ума не сошла: ребенок в таком состоянии, а тут… Шура торопился как мог, я побежала за ним, торопила, думала, что придем к разбитому корыту. Но Ваня стоял перед камерой и «держал» состояние. Кончилась смена, мы шли вместе, я держала Ванюшу за руку, и он сказал: «Мама, теперь я понял, как это… музыка мне очень помогла».

– Молодец, – похвалила я сына, – запомни, это был твой первый по-настоящему актерский план.

Целый день разбирала с Галиной Петровной дубли в нашей маленькой ялтинской монтажной. «Народец» – так тепло называет Галина Петровна наших актеров-животных.

Вот увидят фильм и будут спрашивать, где живет такой народ. А он живет в душе у каждого.

Ваня в соседней комнате играет любимую «Неаполитанскую песенку». Коля читает. Сын пришел торговаться за минутку, чтобы не спать.

На фотографиях, которые отдала наш фотограф Маша, удивительные эффекты. Световые столбы над детьми и взрослыми видны на полтора метра, на всех фотографиях.

Полупрозрачные лучи идут от рук и головы. Место, в котором мы снимали, очень чистое, что же мы сняли – ауру или какое-то природное явление?

Вечером снимали маму – рассказ Неттлы о празднике солнца. Мы играли, а за нами свершалось чудо: ныряло в тучи малиновое солнце, ярко расцвечивая облака. Закончили съемки к ночи. Перешли в домик к Антонычу. Весь прошлый день и этот Ванюшка ухаживал за Катькой и попросил оставить ее у нас. Наши приготовили на керогазе супчик. Маму я положила на раскладушку. Антоныч взял гитару и стал петь песни, а я наблюдала в небольшой телескоп планеты и созвездия. Звезды необыкновенно яркие, ночь теплая.

Ровно в 5 утра нас разбудил Антоныч. Завозился Ванюшка. И я спросила: «У кого сегодня день рождения?» Коля привез завязанный в мешок складной велосипед, который был специально для этого дня привезен из Москвы. И хотя Ванюшка догадывался о подарке, он был счастлив. «Ну вот, ты встаешь в свой день рождения в 5 утра, тогда же ты и родился», – поздравили мы сына.

На дворе светила луна и горели звезды, было красиво и волшебно. Позавтракав, отправились на площадку. По дороге нам встретились три оленя-рогача и зайчишка. Стремительно начался рассвет. Я вывела к солнцу Ваню и Катю – Бемби и Фалину. Съемка шла несколько минут. Я счастлива, что в свой день рождения Ванюшка встретил рассвет в «Беседке ветров», что он ощутил красоту этого утра.

Тогда я не могла и предположить, что летом 2004 года, когда Ване будет двадцать восемь лет, он поднимется сюда со своей невестой Юлей и покажет ей «Беседку ветров» – памятное место своего детства.

Утром в Краснолесье Ванюша честно играл все заданные ему произведения, этюды Моцарта. Я вышла во двор к розовому полю. Моцарт звучал и здесь, согласуясь с горами, лесом и великолепием цветов.

Съемки со светлячком Саша Филатов и Владимир Лазовский, наш оператор комбинированных съемок, выстраивали два дня. Кадры на совмещение очень трудны. Светлячок должен был быть сначала на веточке, а потом спрыгнуть на ладонь к Бемби и улететь. Получилось. Настенька прыгала на ладошку к Ивану и играла на своей дудочке, Ванюшка чихал, а Настя делала вид, что ее сдувает, и улетала.

Как мне хочется посмотреть эту сценку, в ней все мое детство: моя страстная любовь к сказкам, к Андерсену, к его Дюймовочке, принцу Эльфу, моя детская привязанность ко всему крошечному. И вот я сама снимаю эти кадры, настоящую волшебную, поэтическую сказку, где есть светлячок – девочка с волшебной дудочкой.

Дома Ванюшка не на шутку разболелся – температура 38,7 °C. Сделали все возможное для лечения, уснул, но когда я села писать дневник, отчаянно заплакал:

– Больно, больно…

– Что больно? – спрашиваю.

Не знает.

– Хочу сниматься.

Слушая его бред, я поняла, что кроме инфекции наложился еще и эмоциональный фон, споры перед отъездом. Он не хочет уезжать, хочет продолжения съемок. Я его успокоила: