СТИВЕН АМБРОЗ - Эйзенхауэр. Солдат и Президент

Большие надежды, которые Эйзенхауэр возлагал на Европейское оборонительное сообщество, были связаны не только с решением тех проблем, которые, как он полагал, пойдут на пользу Западной Европе, но и с теми его потенциальными возможностями, которые представляли интерес для Соединенных Штатов. Тесно объединенное западноевропейское сообщество, удерживаемое общими экономическими и военными узами, защищенное через систему НАТО американским ядерным зонтиком и через ЕОС многочисленными европейскими наземными дивизиями, было бы не только источником безопасности для мира, но и означало бы: потребность в использовании фондов Управления по взаимному обеспечению безопасности отпадает и Эйзенхауэр может произвести дальнейшие сокращения в военном бюджете США. Короче говоря, ЕОС одновременно обеспечивало бы большую безопасность для Запада и сокращение расходов на военные нужды и уменьшение налогов для США. Вопрос о ратификации соглашения о Европейском оборонительном сообществе стал еще более актуальным после успешного испытания Советами 12 августа водородной бомбы.

Но была еще одна бомба — замедленного действия, на которую Эйзенхауэр обращал мало внимания, хотя, так же как и в случае с водородной бомбой русских, ему хотелось, чтобы она никогда не взорвалась. Этой бомбой было обострение расовых отношений внутри Соединенных Штатов.

Несмотря на сильное желание Айка игнорировать эту проблему, министр юстиции не позволял ему забыть о ней, и Айк стал испытывать к Браунеллу чувство безграничного восхищения. В своем дневнике он писал, что Браунелл — человек совершенной честности, неспособный на неэтичный поступок, юрист высшего класса и выдающийся лидер. Заканчивал он запись так: "Я предан ему и абсолютно уверен в том, что он был бы выдающимся Президентом Соединенных Штатов"*14. Поэтому Эйзенхауэр непременно должен был внимательно выслушивать Браунелла, когда тот обсуждал с ним судебные дела о расовой сегрегации в школах, попавшие в Верховный суд.

Браунелл рассказал Эйзенхауэру, что суд потребовал от министра юстиции регистрации резюме и заключений по этим делам. Он подтвердил, что запросы из Верховного суда на такие резюме — не единственные в своем роде, хотя это ни в коем случае нельзя считать установившейся практикой. Требование Верховного суда о предоставлении изложения фактов в соответствии с четырнадцатой поправкой к Конституции по делам, относящимся к сегрегации в школах, не вызвало возражений Эйзенхауэра. Однако он был против предоставления суду по его запросам в Министерство юстиции заключений по этим делам. По мнению Эйзенхауэра, это — отказ от выполнения своих обязанностей. Одной из причин такого мнения было его отношение к разделению властей. "Как я понимаю, — сказал он Браунеллу, — суды были установлены Конституцией, чтобы интерпретировать законы; обязанностью исполнительного органа (Министерства юстиции) является исполнение этих законов". Он подозревал, что суд пытается "дезертировать" или уклониться от рассмотрения наиболее острой социальной проблемы в Америке и что "в этом вопросе Верховный суд действовал, исходя из побуждения, которое не является строго функциональным"*15.

Браунелл очень хотел изложить собственное мнение: сегрегация на основе расового признака является антиконституционной. Но был один камень преткновения. Эйзенхауэр опасался воздействия законодательного акта, объявляющего сегрегацию вне закона. Отчасти такое отношение отражало его взгляды и собственный жизненный опыт. Эйзенхауэру было шесть лет, когда в судебном процессе, получившем известность как "Плесси против Фергусона", был установлен принцип "разделенные, но равные"; этим принципом он руководствовался всю жизнь. В его родном городе не было ни одного негра, не было их и в Уэст-Пойнте. До войны Эйзенхауэр пребывал на различных армейских должностях на Юге, в зоне Панамского канала или на Филиппинах, где расизм проявлялся в более ужасной форме. Во время войны он командовал армией Джима Кроу*. Эйзенхауэр оставил армию до того, как Трумэн в 1948 году приказал провести в вооруженных силах десегрегацию. У Эйзенхауэра было много друзей с Юга, и он разделял многие их предрассудки по отношению к неграм. В Аугусте владельцы плантаций рассказывали ему анекдоты про "чернокожих", и, когда он возвращался в Вашингтон, в кругу семьи он повторял некоторые из них.

[* Дословно — Джима Вороны. Идиоматическое выражение, означающее численное преобладание негров.]

Во время избирательной кампании Эйзенхауэр отрицал, что расовые взаимоотношения представляют собой проблему, — удивительное утверждение в свете раскола в Демократической партии в 1948 году по вопросу о практике деятельности Комитета по обеспечению справедливого найма. Фактически Эйзенхауэр обеспечил себе голоса южан, отказавшись утвердить этот комитет. Одно из основных убеждений Эйзенхауэра, когда он уже находился в Белом доме, что он — президент всех американцев, в том числе негров. Поэтому в своем "Послании о положении страны" он объявил об использовании всех своих полномочий, чтобы покончить с сегрегацией в округе Колумбия и в вооруженных силах.

К чести Айка обещание было выполнено, но практически эти перемены не оказали влияния на положение основной массы негров. Плесси по-прежнему олицетворял закон на местах. В целом программа Эйзенхауэра в отношении 16 миллионов черных американцев, которые оказались за рамками федерального истеблишмента**, заключалась в следующем: губернаторы южных штатов должны были сами принимать меры, свидетельствующие хотя бы о некотором прогрессе. Поскольку каждый из этих губернаторов был избран практически только белым населением и каждый считал, как и подавляющее большинство белых избирателей, сегрегацию естественным образом жизни, Президент не мог рассчитывать на быстрый прогресс.

[** Истеблишмент — система власти и управления, с помощью которой привилегированные группы буржуазного общества осуществляют свое господство.]

И нельзя сказать, что он действительно хотел его. Движение за предоставление гражданам США равных прав поднимало проблемы, которые он не понимал и вникать в которые не хотел, не говоря уж об отсутствии желания решать их. Он хотел отложить эти проблемы, оставив их своему преемнику. И это было его наибольшей слабостью как политического лидера. Его нежелание сделать хотя бы попытку решить долгосрочные проблемы, его неспособность ясно видеть их моральные аспекты крайне дорого обошлись стране, партии и нанесли большой ущерб его репутации.

Однако именно он, сам того и не подозревая, внес решающий вклад в активизацию движения за гражданские права. Этому способствовал человек, которого он назначил на пост главного судьи.