СТИВЕН АМБРОЗ - Эйзенхауэр. Солдат и Президент

Америка произвела намного больше, чем было необходимо для обеспечения порога сдерживания, и, во всяком случае, по мнению Эйзенхауэра, не приблизилась ни на йоту к уровню, который позволил бы первыми нанести атомный удар. После всех затрат на создание арсенала (и финансовых, и выразившихся в усилении напряженности) в нем теперь насчитывалось более 6 тысяч атомных зарядов самой различной мощности, а уровень безопасности Соединенных Штатов был ниже, чем в 1953 году. Эйзенхауэр остро переживал этот результат, но изменить ничего не мог.

Последние полгода пребывания Эйзенхауэра в офисе все его разговоры, касающиеся разоружения, носили исключительно пропагандистский характер или крутились вокруг темы, как повлияет то или иное предложение на результаты выборов. Он больше и не пытался найти компромисс, который мог бы значительно продвинуть переговоры. Он впервые, хотя и неохотно, дал согласие на увеличение ассигнований, выделяемых на нужды Министерства обороны. Сделал он это главным образом под воздействием демократов, которые вопрос национальной безопасности превратили в шумную кампанию. Давая согласие на выделение этой суммы (1,5 млрд долларов), Эйзенхауэр признал, что для военных целей нет необходимости производить дополнительные вооружения, но, возможно, "они принесут чувство уверенности в достижении желаемого психологического эффекта"*46.

Несмотря на рост воинственных настроений Президента в отношении русских, он отказался изменить свою главную позицию в вопросе национальной безопасности. Совет национальной безопасности, Министерство обороны, Комиссия по атомной энергии и Генри Льюис призывали его объявить о создании программы гражданской обороны в масштабе всей страны. Нельсон Рокфеллер присоединился к этому хору. Эйзенхауэр ответил, что такая программа обошлась бы федеральному правительству в сумму, превышающую 10 млрд долларов, и что в любом случае ответственность за строительство убежищ от радиоактивных осадков "ляжет на местные власти и на самих граждан как частных лиц". Эйзенхауэр не выделил никаких федеральных средств на строительство убежищ*47.

Эйзенхауэр также не поддавался на настойчивые просьбы о выделении больших средств на гонку в космосе. Никсон, лидеры республиканцев, военный истеблишмент — все упрашивали его сделать максимум возможного для осуществления проекта "Меркурий", целью которого был запуск человека на орбиту вокруг Земли и полет человека на Луну. Последний проект Эйзенхауэр назвал "многомиллиардным проектом, не представляющим ценности в ближайшем будущем... По его мнению, проект в настоящее время бесполезен и не стоит тех денег, которые на него запрашивают... Президент сказал, что ему нравится, когда мы движемся вперед в полезных начинаниях, но он не тот человек, который любит эффектные зрелища. Он понимает: некоторые полеты, такие, как перелет Линдсберга через Атлантику, имеют определенный смысл, но он не захочет тратить деньги налогоплательщиков, чтобы послать человека в полет вокруг Луны... Он сказал, что существует такая категория, как здравый смысл, даже и в научных исследованиях"*48.

В ходе избирательной кампании 1960 года по выборам президента мысли Эйзенхауэра в основном были сосредоточены на трех вопросах. Во-первых, его очень беспокоило будущее США. Это беспокойство выразилось в фанатичной убежденности: победа демократов будет означать бедствие для страны. Во-вторых, его внутренний голос подсказывал, что выборы — это одновременно подтверждение доверия и одобрение его политики за прошедшие семь с половиной лет. Он знал: так думать глупо, иррационально, если бы он сам был кандидатом, то вопрос об исходе выборов не возникал бы, но он ничего не мог поделать с собой и избавиться от этого ощущения. В-третьих, не мог он побороть в себе и двойственного отношения к Никсону.

После выступления по делу осведомителей в кампании 1952 года Никсон служил Эйзенхауэру верно и эффективно, особенно во время сердечного приступа Эйзенхауэра в 1955 году. Эйзенхауэру Никсон казался тем человеком, который профессионально не растет, никогда не рассматривает вопрос с разных точек зрения, а только с политической позиции своей партии и который пока не готов занять должность президента. В 1956 году Эйзенхауэр согласился выдвинуть свою кандидатуру на второй срок прежде всего потому, что считал: нет никого, кто мог бы стать достойной заменой ему. Летом 1960 года он неоднократно говорил своим друзьям: его самая большая ошибка в том, что он не сумел подготовить больше республиканцев "на смену" себе. Он сожалел, что конкурентов на выдвижение кандидатом в президенты у Никсона было недостаточно. Но — и это "но" всегда присутствовало во взаимоотношениях Эйзенхауэра и Никсона — Никсон, по мнению Президента, намного превосходил по своим качествам своего единственного серьезного соперника Нельсона Рокфеллера. И если уж речь заходила о выборе между Никсоном и любым претендентом от Демократической партии, Эйзенхауэр не колебался. И хотя Президент не мог поверить в то, что Никсон полностью соответствует новой роли, он все-таки стал его поддерживать, поскольку другие альтернативные кандидаты были намного хуже.

Характер выборной кампании усложнил и без того достаточно сложные отношения между Эйзенхауэром и Никсоном. Было очевидно, что в ходе кампании Никсон будет подчеркивать свой опыт работы в правительстве и свою ведущую роль в процессе принятия решений. Однако вторжение именно в эту область Эйзенхауэр воспринимал особенно чувствительно. Претензии Никсона подкрепляли критику демократов, что Эйзенхауэр только правил, а не управлял и сам решений не принимал. Конечно, Эйзенхауэр понимал, что выборы — это своего рода референдум, оценка его президентства, поэтому он не мог допустить, и не допустил, чтобы распространялось мнение, будто свои полномочия принятия решений он кому-то делегировал. Никсон едва ли рассматривал выборы как оценку деятельности Эйзенхауэра. Никсон был соперником Кеннеди, и ему была необходима полная поддержка Эйзенхауэра, а Президент мог ее оказать. И он, естественно, не хотел, чтобы эта поддержка базировалась на характеристике деятельности Администрации в целом, он хотел, чтобы Эйзенхауэр отметил большой личный вклад Никсона в решение многих проблем, его "незаменимость", "государственный подход", "рассудительность" и т. п. Эйзенхауэр, однако, участвовал в кампании, защищая свою собственную деятельность.

Другая немаловажная проблема — различие в восприятии того и другого. Когда Эйзенхауэр был кандидатом в президенты, он инстинктивно выбрал центристскую позицию, имея четкую цель — завоевать голоса независимых избирателей. В 1952 году он был выдвинут кандидатом в президенты, несмотря на активную оппозицию со стороны старой гвардии. Он не был профессиональным политиком. Ни его сила, ни его авторитет не были результатом его связи с Республиканской партией. Он просто не был человеком партии. Никсон, наоборот, по своей сути был человеком партии. Его сила и авторитет базировались на связи с Республиканской партией. Никсон в своих воззрениях, и в особенности во время кампании 1960 года, придерживался односторонней партийной позиции в большей степени, чем этого хотел бы Эйзенхауэр.