Иосиф Лаврецкий - Эрнесто Че Гевара

Когда вопрос поставили на голосование, то из 146 бой­цов отряда 76 голосовали за понижение Лало в звании, а остальные 70 за расстрел.

Лало Сардиньяс был понижен в должности, на его место командиром отряда Фидель назначил Камило Съенфуэгоса.

Повстанцам приходилось бороться не только за дис­циплину в своих рядах, но и с бандами мародеров, кото­рые, прикрываясь именем революции, грабили крестьян, действуя на руку режиму Батисты.

Ликвидировать одну из таких банд было поручено от­ряду Камило Съенфуэгоса. О том, как этот приказ был осуществлен, Че рассказывает в эпизоде, озаглавленном «Борьба с бандитизмом».

Навести единый и твердый революционный порядок в горах Сьерра-Маэстры было не так легко. Слишком низкий уровень политического сознания населения требовал длительной и кропотливой воспитательной работы. И, кро­ме того, кругом были батистовцы. Повстанцы все время жили под угрозой вражеского вторжения в горы Сьерра-Маэстры.

В одном из горных районов — Каракасе, действовала банда, разорявшая и опустошавшая крестьянские хозяй­ства. Главарем ее был некий китаец Чанг. [24] На Кубе проживает около 100 тысяч человек китайского происхождения. Это потомки китайских кули, завезенных на ост­ров во второй половине XIX века для работы на сахарных плантациях. Подавляющее большинство из них ассимилировалось с местным населением .

Бандиты, при­крываясь революционными фразами, грабили, убивали, насильничали. Имя Чанга наводило ужас на всю округу.

Повстанцам удалось ликвидировать банду Чанга. Бан­дитов судил революционный трибунал. Чанг был при­говорен к расстрелу, другие — к разного рода наказаниям. Трое юношей из банды Чанга впоследствии вступили в ряды повстанцев и стали хорошими и честными бойцами.

«В то трудное время, — отмечает Че, — нужно было твердой рукой пресекать всякое нарушение революцион­ной дисциплины и не позволять развиваться анархии в освобожденных районах».

Другой проблемой, которая постоянно требовала к себе внимания, было дезертирство в рядах повстанцев. Среди дезертиров попадались не только городские жители, кото­рых пугали трудности, лишения и опасности партизанской борьбы, но и местные крестьяне. Че рассказывает о случае, когда за дезертирство был расстрелян один из бойцов его отряда. «Я, — пишет Че, — собрал весь наш отряд на склоне горы, как раз в том месте, где произошла трагедия, и объяснил повстанцам, что все это значило для нас, по­чему дезертирство будет караться смертной казнью и по­чему достоин смерти тот, кто предает революцию.

В строгом молчании мы прошли мимо трупа человека, который оставил свой пост; многие бойцы находились под сильным впечатлением первого расстрела, быть может, движимые скорее какими-то личными чувствами к дезер­тиру и слабостью политических воззрений, чем невер­ностью революции. Нет необходимости называть имена действующих лиц этой истории… Скажем только, что дезертир был простым, отсталым деревенским парнем из этих краев».

Становление революционной сознательности повстан­цев было трудным и сложным делом. В «партизан­ской школе» на Сьерра-Маэстре все учились: и руководи­тели, и рядовые повстанцы, и крестьяне.

Крестьянский мир, открытый Че на Сьерра-Маэстре, больше всего привлекал его. Крестьяне, по существу, были первыми «униженными и оскорбленными», которых он по-настоящему узнал, с которыми он постоянно общался. Он полюбил, но не идеализировал их. Без их поддержки повстанцы не только не могли победить, но даже и про­держаться в горах какое-то время. Однако гуахиро также нуждались в повстанцах, от победы которых зависели их дальнейшая судьба, их надежды на лучшее будущее. Чтобы заручиться доброй волей горцев, повстанцы должны были доказать им, что они не на словах, а на деле их на стоящие друзья. И повстанцы это делали: они защищали гуахиро от преследований карателей, от кровососов-богатеев, лечили и учили крестьян, их детей и жен, закрепили права крестьян на землю, которую те обрабатывали.

Че говорил одному журналисту, посетившему Сьерра-Маэстру в апреле — мае 1958 года:

— О многом из того, что мы делаем, мы раньше даже не мечтали. Можно сказать, что мы становились револю­ционерами в процессе революции. Мы прибыли сюда, что­бы свергнуть тирана, но обнаружили здесь обширную крестьянскую зону, ставшую опорой в нашей борьбе. Эта зона — самая нуждающаяся на Кубе в освобождении. И ,не придерживаясь догм и застывших ортодоксальных взглядов, мы оказали ей нашу поддержку, не пустозвон­ную, как это делали разные псевдореволюционеры, а действенную помощь.

Интересы борьбы нередко требовали суровых реше­ний, но это была та неизбежная плата за победу, без ко­торой не обходится ни одна подлинная революция. И не только по отношению к людям. Описывая атмосфе­ру повседневной жизни партизан, Че рассказывает:

«Для трудных условий Сьерра-Маэстры это был сча­стливый день. В долине Агуа-Ревес, одной из самых кру­тых и извилистых в районе Туркино, мы терпеливо сле­дили за продвижением солдат Санчеса Москеры. Упря­мый убийца оставлял позади себя сожженные ранчо, и это вызывало возмущение и грусть.

Но стремление настигнуть нас заставляло противника подняться вверх по одному из двух или трех проходов, туда, где находился Камило. Он мог бы также пройти по проходу Невады, или по проходу Хромого, или, как те­перь его называют, проходу Смерти.

Камило спешно вышел к нему навстречу с 12 бойцами, но даже и эту горстку он должен был разделить, расста­вить в трех различных местах, чтобы задержать отряд больше чем в сто солдат. Моя задача заключалась в том, чтобы напасть с тыла на Санчеса Москеру и окружить его. Окружение — вот к чему мы стремились, поэтому, стиснув зубы, наш отряд шел мимо дымящихся боио, по тылам противника, особенно к нему не приближаясь.

Мы были далеко от него, однако не настолько, чтобы не слышать возгласов карателей. Мы не знали точно, сколь­ко их было. Наша колонна с трудом передвигалась по склонам, в то время как по дну глубокой впадины шел враг.

Все было бы прекрасно, если бы не новый наш спут­ник — охотничий щенок. Хотя Феликс неоднократно от­гонял его в сторону нашей базы — хижины, где остались повара, щенок продолжал следовать за нами. В этом ме­сте Сьерра-Маэстры очень трудно передвигаться по скло­нам из-за отсутствия тропинок. Мы проходили место, в котором старые мертвые деревья были покрыты свежими зарослями, и каждый шаг нам давался с большим тру­дом. Бойцы прыгали через стволы и заросли, стараясь не потерять из виду наших «гостей». Маленькая колонна передвигалась, соблюдая тишину. И только иногда звук сломанной ветки врывался в естественный для этих гор­ных мест шум. Внезапно раздался отчаянный, нервный лай щенка. Собачонка застряла в зарослях и звала своих хозяев на помощь. Кто-то помог выбраться щенку, и все вновь пустились в путь. Но когда мы отдыхали у горного ручья, а один из нас следил с высоты за движением вра­жеских солдат, собака вновь истерически завыла. Она уже не звала к себе, а лаяла со страху, что ее могут по­кинуть на произвол судьбы.