Иосиф Лаврецкий - Эрнесто Че Гевара

В правящих, в особенности военных, кругах Боливии благоволят к немцам, к людям немецкого происхождения. После первой мировой войны боливийскую армию на про­тяжении ряда лет обучали офицеры немецкой армии. В 1937—1939 годах президентом страны был подполковник Герман Буш, сын немецкого эмигранта и индианки, пользовавшийся большой популярностью. Этими немецкими симпатиями умело воспользовалась Таня для расширения своих связей.

В министерстве внутренних дел, возглавляемом Аргедасом, пост начальника отдела радио занимал брат Инти — Антонио Передо Лейге. Видимо, не без его участия Таня выступает по радио в одной из популярных радиопередач в роли «Гадалки», отвечающей на женские пись­ма. Чтобы упрочить свое положение, Таня выходит замуж за студента Марио Мартинеса Альвареса. Это ей дает боливийское гражданство, Альварес же вскоре после же­нитьбы уезжает продолжать учебу в Европу. О том, на­сколько глубоко удалось Тане проникнуть в боливийскую «верхушку», свидетельствует тот факт, что она даже общалась с президентом генералом Рене Баррьентосом, с ко­торым познакомилась во время одной фиесты.

Гавана поддерживала с Таней весьма надежную связь через курьеров. Она встречается с ними как в Боливии, так и в других латиноамериканских странах, куда спе­циально выезжает на связь. На этом предварительном эта­пе боливийское предприятие развертывается как по но­там. Гавана прекрасно осведомлена о положении прави­тельства Баррьентоса, против которого устраивают заго­воры его же собственные сторонники.

Тем не менее, положение Баррьентоса не было столь шатким, как это могло показаться на первый взгляд. Баррьентос заигрывал с крестьянами, выдавая себя за их дру­га и покровителя, и в этом имел определенный успех. Ре­волюционеры же часто грешат излишком оптимизма, пе­реоценивают свои силы. Это естественно, ведь без большой доли оптимизма невозможно бросаться в бой. И все же…

Если Таня проникла в Боливию по подложному паспорту и осела там на постоянное жительство, то другой доверенный человек Гаваны — 23-летний Режи Дебра под своим собственным именем объехал эту страну и сопре­дельные республики еще в конце 1963 — начале 1964 года. Студент философии Сорбонны Дебрэ в 1959 году нахо­дился на стажировке в США, откуда приезжает на Кубу, где его принимают местные руководители, знакомят с опытом революции. После этого Дебрэ полтора года путешест­вует по странам Латинской Америки. Он снимает фильм в Венесуэле для французского телевидения, затем прово­дит около трех месяцев в Боливии, собирая материал для диссертации о социальном положении индейцев Андского нагорья. В Боливии Дебрэ выступал с лекциями в Ла-Па­се, Кочабамбе, Оруро, встречался со многими политически­ми деятелями, находился в контакте с культурным атта­ше французского посольства в Ла-Пасе.

Интересно отметить, что в Боливии Дебрэ находился вместе с венесуэлкой Элисабетой Бургос, с которой подружился в Каракасе. Она осталась на постоянное жи­тельство в Ла-Пасе, поступив работать в секретариат ми­нистерства горнорудной и нефтяной промышленности.

В 1965 году выходят первые работы Дебрэ, в которых он дает свою трактовку значения для Латинской Америки кубинской революции: «Латинская Америка: некоторые проблемы революционной стратегии», опубликованная в январе во французском журнале «Ле таи модерн», и «Кастризм: длинный поход Латинской Америки», увидев­шая свет в кубинском журнале «Каса де лас Америкас» во второй половине того же года.

После своего путешествия по странам Латинской Америки Режи Дебрэ вновь появляется на Кубе в конце 1965 года, то есть когда там уже не было Че, и углубляется в историю революционного движения на Кубе. Он беседует с участниками партизанской борьбы, с Фиделем Кастро, изучает документы. «Он имел доступ к многочисленным неопубликованным документам, сохранившимся с того вре­мени: приказы с поля боя, инструкции командирам, воен­ные рапорты,— пишет Роберто Фернандес Ретамар, редак­тор кубинского журнала «Каса де лас Америкас»,— письма я другие тексты. Это позволило ему хорошо ознакомиться с прошедшими историческими событиями. Никто другой из тех, кто писал о кубинской революции, не располагал таким богатством материала и фактов для исторического исследования».

Результатом этих штудий явилась книга «Революция в революции?», изданная массовым тиражом в Гаване в начале 1967 года. Теперь эту книгу все забыли, но в свое время она наделала много шума, став библией сторонников партизанских действий «во что бы то ни стало». Дебрэ пытался теоретически обосновать партизанский метод борьбы с империализмом как единственно верный для стран Латинской Америки, при этом он ссылался на опыт кубинской революции.

Книга Дебрэ отражала споры и разногласия, которые возникали в национально-освободительном движении Латинской Америки после победы кубинской рево­люции.

Это было, пишет Родней Арисменди, Генеральный сек­ретарь Коммунистической партии Уругвая, «время поис­ков путей, теоретических дискуссий, а также развития не­которых левацких тенденций и кризиса статичных кон­цепций о процессах и характерных чертах латиноамери­канской революции».

Заслуживает внимания то, что написал Дебрэ в своей книге о трудностях, которые могут встретиться на пути развития партизанского движения в Боливии: «Партизан­ские очаги в начале своих действий занимают сравни­тельно слабо заселенные районы, с редкими населенными пунктами. Никто, никакой чужак не остается незамечен­ным, например, в селении Андского нагорья, вызывая прежде всего недоверие. «Чужаку», «белому» крестьяне кечуа или какчинели (майя) имеют много причин не до­верять. Они знают, что красивые слова не насытят их и не защитят против бомбардировок. Крестьянин-бедняк в первую очередь уважает того, у кого власть, кто спосо­бен действовать. Система угнетения в этих местах утон­ченная: она господствует здесь с незапамятных времен, она кристаллизировалась, укоренилась, стала компактной. Войска, сельская жандармерия, полиция латифундиста, сегодня «рейнджеры» и зеленые или черные береты, обла­дают авторитетом, который тем более силен, чем он менее сознательно воспринимается крестьянами. Этот автори­тет — изначальная форма угнетения. Он парализует недо­вольство, затыкает рты, один вид мундира заставляет без­ропотно сносить оскорбления. Неоколониалистский идеал все еще заключается в том, чтобы «демонстрировать силу, не используя ее», но сама демонстрация силы уже озна­чает ее использование. Иначе говоря, физическая сила по­лиции и армии — это табу, его нельзя разрушить речами, а только доказав, что пули входят также в полицейских и солдат».