Пол Баррел - Королевский долг

Точнее говоря, «человеком в сером», потому что и то и другое было инициативой одного человека — сэра Майкла Пита. Поэтому меня не удивило, что ему и королевскому адвокату Эдварду Лоусону поручили после суда вести от имени королевской семьи расследование обстоятельств провала обвинения в суде Олд-Бейли в 2002 году. Я отказался сотрудничать с ними. В своем отчете сэр Майкл Пит писал: «Не знаю, по каким причинам и по каким соображениям, но мистер Баррел отказался давать показания следствию». Он еще удивлялся.

Актриса Аманда Барри, снимавшаяся в сериале «Коронейшн-стрит», предложила мне свою квартиру в Лондоне. Я был очень тронут, но решил, что будет лучше, если я остановлюсь у своих старых друзей в Хемптоне, неподалеку от Ричмонда.

Лучшими свидетелями по моему делу могли бы быть две удивительные женщины, у которых я работал и которых прекрасно знал. Но одна из них умерла пять лет назад, а другую нельзя было вызвать в суд. Потому что судьба снова подшутила надо мной, как не раз в этом деле. Ее шутка заключалась в том, что королева есть Закон. Как глава государства она является единственным человеком в стране, которого нельзя вызвать в суд в качестве свидетеля.

Рискованность моей профессии выразилась в том, что я начал карьеру как лакей Ее Величества, а кончил обвинением в краже имущества Дианы, принцессы Уэльской.

Но не думайте, что моя защита была слабой. Скотленд-Ярд приготовился к тому, что дело будет легким, и смело повел в бой своих свидетелей, Спенсеров: леди Сару Маккоркодейл, миссис Франсис Шенд Кидд и леди Джейн Феллоуз. Полицейские, да и следователи из уголовной службы, были рады положиться на слова наследников принцессы.

В мою же защиту выступили ближайшие друзья принцессы, которые знали, что это дело не будет легким и приготовились бороться за справедливость. Это были: Люсия Флеча де Лима, Роза Монктон, Сьюзи Кассем, леди Аннабель Голдсмит, Лана Маркс, Ричард Кей, лорд Аттенборо, доктор Мэри Лавдей, Симона Симмонс, Дебби Фрэнке, Жак Азагури, отец Энтони Парсонс, федеральный прокурор США Ричард Грин, сэр Джимми Сэвил и многие другие, имен которых я не могу назвать. Они сами знают, что помогли мне и что я безмерно им благодарен за то, что они вписали свои имена в список свидетелей, какого, я думаю, Британия еще не видела. Кроме того, я уверен, что если бы присяжные знали заранее, что скажут все эти люди, их уверенность в том, что я виновен, рассыпалась бы в прах еще до того, как они удалились на совещание.

Но в Сент-Джеймсском дворце больше всего опасались, что защита призовет в качестве свидетелей принца Чарльза и принца Уильяма. Служба уголовного преследования была настолько обеспокоена тем, что я могу призвать в суд наследника престола и его сына, что уже начали подумывать о рассмотрении дела в закрытом заседании. Один из документов следствия это подтверждал:

Мы имеем все основания полагать, что защита может поднять вопросы, касающиеся личной жизни принцессы Уэльской Дианы, Его Королевского Высочества принца Уэлъского и Его Королевского Высочества принца Уильяма. А потому важно ограничить число лиц, которые будут присутствовать на заседании до минимума, или, если это необходимо рассматривать дело в закрытом заседании.

Как было установлено в ходе королевского расследования, в феврале 2002 года коммандер Джон Йейтс из Скотленд-Ярда заверил адвокатов из Сент-Джеймсского дворца в том, что следствие не допустит привлечения их к судебному разбирательству… вплоть до того, что, при необходимости, оно будет прекращено (до суда).

По всей видимости, обоих принцев заверяли, что их не призовут в суд, потому что большая часть обнаруженных в моем доме вещей принадлежит принцессе. Но Скотленд-Ярд, да и Служба уголовного преследования, не понимали самого главного. Принц Чарльз знал, как много времени принцесса проводила в нашем домике на территории поместья Хайгроув. Он знал, как часто я был вынужден разрываться между супругами, когда они оформляли развод. Он знал, что она всюду возила меня с собой, и его это удивляло. Однако он не знал самого важного: что принцесса сделала меня хранителем своего наследия, что я видел все бумаги, касающиеся ее развода, читал письма герцога Эдинбургского, письма, которые писались разным людям в тот период, когда принц и принцесса решили расстаться. И все это теперь выплывет на поверхность, потому что я должен был доказать, насколько она мне доверяла.

Что же касается Уильяма, то кому, как не ему, знать, какие у меня были отношения с его матерью. Он не раз видел, что мы сидели с ней на диване и беседовали совсем не так, как общаются работник и работодатель.

Вот поэтому, да еще вследствие тех тяжелых обстоятельств, которые не оставили мне другого выбора, случилось то, что случилось. К удивлению всего Сент-Джеймсского дворца, на суде в Олд-Бейли 14 октября королевский адвокат лорд Карлайл в какой-то момент произнес: «В зал суда вызывается Его Королевское Высочество принц Уэльский!». Последний раз член королевской семьи вызывался в суд для дачи показаний в 1891 году, но 111 лет спустя история повторилась.

КОРОЛЕВА ПРОТИВ БАРРЕЛА

Обо мне часто спрашивают: «Почему Пол Баррел был так предан принцессе?» Некоторые люди могут усмотреть в моем отношении к своим обязанностям некую нездоровую, рабскую одержимость. Другие — такие, как я, — считают, что все дело в преданности своему Другу; для меня — самой удивительной женщине в мире. Но, судя по моему судебному процессу, всех больше всего интересовали подробности наших отношений с принцессой.

Все дело в том, что я был бескорыстным в отношении работы, но, к сожалению, крайне эгоистичным отцом и мужем. В свое оправдание я могу сказать только одно: в жизни редко встречаются люди, которые способны оставить такой неизгладимый след в нашей душе. Принцесса была именно таким человеком. Она пустила меня в свой мир, а потом предложила и свою дружбу. Такими дарами не разбрасываются. Их хранят всю жизнь, любуются ими и носят с собой повсюду. И некоторые никак не хотят понять что я даже сейчас не хочу с ними расставаться.

Я никогда не был силен в самокопании и всяком там психологизме. Моя преданность принцессе, когда она была жива и когда уже умерла, может показаться здоровой или нездоровой — в зависимости от того, как на это смотреть Правда, следует оговориться, что те, кто не знает о жизни во дворце и в замке, всегда могут неправильно понять и по-своему истолковать такую преданность. Когда кто-то начинает зависеть от тебя, потому что не может один справляться со своими обязанностями, как это случается со всеми членами королевской семьи, то ты быстро привыкаешь к тому, что ты нужен и что все находится в твоей власти. Чем теплее отношения между слугой и его хозяином, чем больше первый привыкает к тому, что без него не могут обойтись, и ему все больше это нравится. В конце концов слуга и хозяин становятся нужны друг другу в равной степени.