Александр Западов - Новиков

В «Живописце» 1775 года Новиков объединил избранные статьи из этого журнала с лучшими материалами «Трутня». Как было сказано в обращении к читателю, выпуск в свет нового издания журнала Новиков не относит на счет собственного таланта, вызвавшего общее одобрение. «Лучше соглашаюсь верить тому, — пишет он, — что сие сочинение попало на вкус мещан наших: ибо у нас те только книги третьими, четвертыми и пятыми изданиями выходят, которые сим простосердечным людям, по незнанию их чужестранных языков нравятся, люди же, разумы свои знанием французского языка просветившие, полагая книги в число головных украшений, довольствуются всеми головными уборами, привозимыми из Франции: как-то пудрою, помадою, книгами и проч.».

Новиков знает своего читателя. Это не крестьяне — им не до книг, да не умеют они и грамоте, не дворяне, чьи головы забиты французскими модами, а люди третьего сословия — мещане, разного чина городские жители, платящие подати, «среднего рода люди», правами которых он занимался, служа в Комиссии. Новиков помнил, с какой охотою отдавали разночинцы детей в гимназию при Московском университете. Обучившись наукам, они сделались исправными читателями и сообщают знания своим собратьям. Читают они серьезные книги, которые, говорит с насмешкою Новиков, от просвещенных людей никакого уважения не заслушивают: «Троянская история», «Синопсис», «Юности честное зерцало», «Совершенное воспитание детей», «Азовская история» и другие — сочинения педагогического характера и труды по истории.

Замечания Новикова показывают, что он отлично представлял себе читательскую аудиторию. Выбор был правильным: именно эти группы читателей поддержали затем его издательское предприятие, развернутое через несколько лет в Москве.

Для таких читателей Новиков подготовил третье издание «Живописца», к разумным мещанам идут и другие его книги.

Новиков объяснил, как строился переработанный им «Живописец»: «Я в журнале моем многое переменил, иное исправил, другое выключил и многое прибавил из прежде выданных моих сочинений под другими заглавиями». Первую часть «Живописца» он закончил теперь перепиской барина с крестьянами, раньше напечатанной в «Трутне», а вторую — «Отрывком путешествия в*** И*** Т***», соединив в одну статью то, что появилось в пятом и четырнадцатом листах «Живописца». Выступления по крестьянскому вопросу увенчивали каждую часть новой книги, и самое острое из них — «Отрывок» кончал ее на высокой ноте сострадания к ближнему и гнева против жестоких господ.

Эта книга, освобожденная от случайных материалов, стихотворных комплиментов и незначительных заметок, с лучших сторон представила Новикова-писателя, мастера социального портрета, мыслящего художника.

Правительству Екатерины II удалось одержать победу в войне с народной Россией. Подкуп и обман сделали свое дело — ближайшие товарищи Пугачева схватили его и выдали преследователям. Генерал Панин казнил повстанцев. Палачи отсекали пленным руки, рвали ноздри, поддевали на крюк за ребро, вздымали на виселицы.

Пугачев был привезен в Москву, пытан и допрашивал.

8 января 1775 года на Болотной площади он простился с народом.

Лето 1775 года Новиков проводил в Петербурге.

События недавних месяцев потрясли его. Перо валилось из рук, мысли о новых книгах не шли в голову. Сил едва хватало на то, чтобы следить за выходом третьего издания «Живописца».

В эту смутную для Новикова пору ему предложили вступить в масонскую ложу, обещая открыть дорогу к истине и помочь обрести душевный покой.

Новиков слышал о масонах и был знаком с некоторыми из них. Он знал, что масонство возникло в двадцатых годах текущего столетия в Англии и затем распространилось по всей Европе. Это была полусекретная организация людей, пожелавших работать над своим нравственным усовершенствованием в согласии с правилами христианской веры.

Формой объединения для масонов послужило устройство средневекового цеха каменщиков, обладавшего самостоятельным управлением и судом. С этим цехом связаны название свободных или вольных каменщиков, по-английски free masons, и атрибуты профессии: лопатка, циркуль, молоток, отвес, перчатки, запон, или передник, которым масоны придавали символические толкования. Например, передник белизной и прочностью должен был напоминать о постоянстве и чистосердечии братства, лопатка — о стене, которую нужно строить, чтобы оградить сердце от нашествия пороков и снисходительно прикрыть погрешности ближнего.

В России масоны появились еще в тридцатых годах после приезда в русскую службу шотландского генерала Кейта. Но растекалось масонство медленно. Из допросов в Тайной канцелярии известно, что через пятнадцать-двадцать лет было только две ложи — «Молчаливости» в Петербурге и «Северной звезды» в Риге.

По всей вероятности — документальных сведений нет, и налицо лишь косвенные данные, — масонская ложа в начале шестидесятых годов существовала в Москве. Масонские рассуждения о бренности земного и радостях загробной жизни, написанные прозою и стихами, заполняли страницы журнала Хераскова и его друзей «Полезное увеселение». Позднее Херасков, его братья по матери князья Трубецкие, некоторые участники университетского журнала были видными деятелями ордена.

Масонские ложи умножились в семидесятые годы. Различные системы: английская, шведская, тамплиерская, розенкрейцерская — имели своих сторонников и враждовали между собою. Пышные церемонии, увлечение масонской обрядностью, алхимией, попытки искать способы превращения простых элементов в золото — все это манило новизной и таинственностью.

Сказок действительно было много. Один из руководителей московских розенкрейцеров, неприятель Новикова барон Шредер, верил в возможность вызывать духов и делать золото. В его дневнике есть записи о том, что некий масон боролся со злыми духами и был убит ими. Другой масон призывал облака и заставил молнию ударить в дерево. Третий якобы видел, как свинец, посыпанный секретным порошком, претворился в золото.

Шарлатаны и авантюристы, вроде графа Калиостро, искусными фокусами дурачили знатных масонов, собирая богатства. Политические интриганы пользовались масонскими связями, чтобы узнавать государственные тайны и влиять на русских вельмож, склоняя их на сторону Швеции или Пруссии. Все это было в масонстве, о чем знал Новиков, но его запросы носили иной характер, и к ордену он пришел своим путем, желая принести посильную пользу обществу.

Работа в Комиссии Нового уложения показала Новикову, что речи депутатов, сочувствующих народу, остались речами. За ними не последовало никакого дела. Он попытался воздействовать на общество сатирическими журналами. Их читали, о статьях его спорили, но влияния на общество не оказала и сатира. Все шло по-прежнему, и нравы не исправлялись.