Борис Малиновский - Участь свою не выбирали

Чаще всего мы останавливались в оврагах, иногда в деревнях. Соловьи заливались тут вовсю, отстаивая свою честь называться курскими.

На деревенских околицах вечерами собирались девушки. Пели звонкими голосами под стать соловьям, лихо танцевали с нашими солдатами, вспоминая, наверное, при этом своих парней, ушедших на войну.

Но отдых наш продолжался недолго. Дивизия получила задание построить линию обороны, и началась тяжелая повседневная работа. Стрелковые подразделения рыли окопы полного профиля, строили дзоты и траншеи. Артиллеристы готовили огневые позиции, снарядные погреба, наблюдательные пункты и данные для стрельбы. И хотя фронт проходил очень далеко от нас, делалось все это, как на войне.

Когда в одном месте работа заканчивалась, мы ночным маршем продвигались вперед и снова занимались тем же самым. Почти всех солдат и офицеров дивизии "обкатали" танками. На специально подготовленном поле танки утюжили траншеи, заполненные бойцами. Пропустив машины над головой, бойцы забрасывали их "гранатами" и отсекали "огнем" бежавшую за ними "пехоту".

В начале июня наша дивизия сделала еще один бросок вперед и снова построила мощную линию обороны. Впереди, в 20-25 километрах, была станция Поныри. Теперь между врагом и нами остались только наши фронтовые части.

Близился день начала великой битвы на Курской дуге. 5 июля впереди загремела канонада. Наш артполк был поднят по тревоге, и мы выступили к станции Поныри. К полудню дивизионы сосредоточились в лесистом овраге невдалеке от железной дороги Москва – Курск. Впереди, километрах в десяти, грохотал бой. К нашему расположению подъехал бронепоезд. Остановившись у группы деревьев, тянувшихся вдоль насыпи, он произвел сильнейший огневой налет в сторону Понырей. Раньше я только слышал о бронепоездах и лишь сейчас воочию убедился в огромной мощи его многочисленных орудий Совершив три огневых налета, бронепоезд укатил обратно.

Тем временем появились вражеские бомбардировщики. И сразу же им наперерез ринулись наши истребители. Послышалась частая дробь авиационных пулеметов. Немецкий бомбардировщик, который летел первым, выпустил пышный дымный хвост и с воем пошел к земле. То же самое случилось еще с одним. Остальные успели сбросить несколько бомб на железнодорожное полотно, высыпали дождь листовок и повернули на запад. "Это вам не сорок первый год!" – невольно подумалось мне.

Одну из сброшенных листовок принесло ветром прямо к нашему блиндажу. Враги пугали, что начинают новое, страшное по силе наступление и что теперь никто не спасет нас. Поэтому надо бросить оружие и с белым флагом выходить навстречу наступающим фашистским войскам. Не первый раз немцы пытались агитировать нас сдаваться в плен. На Сучане их листовки врали по-другому. Но мы ни тогда ни теперь не верили ни одному слову захватчиков.

Весь день прошел в напряженном ожидании приказа о вступлении в бой. Впереди, на передовой, до вечера не прекращался гул гигантского сражения. Над полем боя стояло пыльное марево, над которым почти все время кружили самолеты. Шла беспрерывная артиллерийская стрельба. С нашей стороны ее дополняло прерывистое урчание "катюш". Мимо нас проползали к передовой танки и самоходки. Бойцы и офицеры, возвращавшиеся оттуда в тыл, рассказывали, что немцы пустили в ход новую технику – танки "тигры" с усиленной броней и мощные самоходные орудия "фердинанды". Но это им не принесло успеха: наши танки и самоходные орудия, артиллерия и пехота подбивали и поджигали прорвавшие оборону вражеские машины. Минные поля, противотанковые гранаты, бутылки с горючей смесью – все шло в ход.

Враги упорно рвались вперед. Передовая понемногу приближалась к нам. Все слышнее и отчетливее становились звуки боя. Понеся огромные потери, гитлеровцы к концу дня на несколько километров потеснили наши части.

Только вечером мы получили приказ о вступлении в бой. Наш 84-й артиллерийский полк был выведен из состава 55-й дивизии и вошел в состав 5-й артиллерийской дивизии прорыва, приданной 307-й СД 13-й армии, защищавшей Поныри.

ОТ СОВЕТСКОГО ИНФОРМБЮРО

Из вечернего сообщения 5 июля 1943 года

С утра 5 июля наши войска на Орловско-Курском и Белгородском направлениях вели упорные бои с перешедшими в наступление крупными силами пехоты и танков противника, поддержанными большим количеством авиации. Все атаки противника отбиты с большими для пего потерями, и лишь в отдельных местах небольшим отрядам немцев удалось незначительно вклиниться в нашу оборону.

По предварительным данным, нашими войсками на Орловско-Курском и Белгородском направлениях за день боев подбито и уничтожено 586 немецких танков, в воздушных боях и зенитной артиллерией сбито 203 самолета противника.

Бои продолжаются.

В ночь на 6 июля батареи нашего полка выдвинулись вперед, к оборонявшимся частям и заняли огневые позиции в извилистом и широком овраге, охватывающем Поныри с южной стороны.

Взводы управления за ночь продвинулись в расположение стрелковых батальонов и оборудовали там наблюдательные пункты. К утру заработала связь, батареи готовились открыть огонь.

Лишь только начался рассвет, над нами – я был вместе с начальником штаба дивизиона в одном из блиндажей – появились фашистские бомбардировщики.

Волна за волной они налетали на овраг и бомбили не пикируя, боясь тратить время, потому что к ним тут же устремлялись наши истребители. Земля беспрерывно содрогалась от мощных взрывов, и все же блиндажи, глубокие окопы и укрытия спасали орудия и людей.

На передний край и наш овраг обрушился шквал огня фашистской артиллерии и минометов. От прямых попаданий в укрытия появились первые раненые и убитые. Но теперь мы уже не были посторонними наблюдателями: вражеское наступление развертывалось на наших глазах, и мы стали участниками битвы. Наши пушки и гаубицы открыли ответный огонь. И слева и справа за многие километры от нас стоял гул развернувшегося вчера сражения. Орудийные залпы наших батарей, разрывы вражеских снарядов и бомб, время от времени находивших очередную жертву,- так продолжалось до самой ночи.

К концу дня надолго нарушилась связь с командиром дивизиона Новиковым. Начальник штаба, капитан Агапов, назначенный вместо Тирикова, переведенного в другой дивизион, послал меня к Новикову, чтобы взять последние данные для боевого донесения. Уже темнело, когда я нашел командира дивизиона. Он находился на наблюдательном пункте, невдалеке от побитой снарядами и бомбами деревенской церкви. К тому времени обстрел уже утихал, и все равно, пока я бежал туда и обратно, пока с трудом искал продолжение линии связи в местах повреждений, пришлось несколько раз упасть на землю: неподалеку, а то и совсем рядом, так что зловещее пение осколков слышалось почти над головой, рвались снаряды и мины.