Сергей Лавров - Лев Гумилев: Судьба и идеи

Сюда же, к «традиционалистам», Л.Н. отнес и П. Н. Милюкова, отнес напрасно, но не виновен в ошибке: российское издание «Очерков» вышло, как уже говорилось, после смерти Л. Гумилева. Между тем П. Н. Милюков был совсем не традиционен: он считал, что своеобразны были отношения «на границе лесостепи с теми кочевниками, которых русские князья начинают, в противоположность «диким половцам», называть «наши поганые», «надобные Руси» 870 870 Милюков П. Н. Очерки по истории русской культуры. Ч. 1. М., Прогресс, 1993, с. 365. . Понравилось бы это Гумилеву! Но это лишь эмоции, а необходимы доказательства «невражды».

По мнению П. Милюкова, половцы — последние степные пришельцы, были и остались чистыми кочевниками, без всякой перемены государственных целей. Настоящего наступательного движения на Русь у половцев никогда не было, они не желали выходить из степей и расширять свою территорию за счет лесостепной и степной области. Вот почему северные пределы половецких кочевий и южные границы днепровских русских княжеств оставались неизменными до второй половины XII в. и до конца существования половецкой независимости 871 871 Там же, с. 373. . Типично «евразийское» объяснение! Добавим, что I—II тома «Очерков» Милюкова основаны на понятии «месторазвитие» П. Савицкого, что, правда, не мешало ему там же критиковать евразийцев.

Л.Н. «реабилитировал» половцев еще подробнее и капитальнее.

Во-первых, число русских в XII в. достигало 5,5 млн человек, а половцев — нескольких сот тысяч (вспомним «несметные войска» у Рыбакова!).

Во-вторых, в XI—XII вв. было больше русских походов на север, чем столкновений на юге.

В-третьих, В. Пашуто подсчитал, что, несмотря на рознь русских князей, половецкие набеги коснулись лишь 1/15 территории Древней Руси, тогда как русские походы достигали Дона и Дуная, приводя половецкие становища к покорности.

В-четвертых, согласно Лаврентьевской летописи получается, что за 180 лет (1055–1236 гг.) половцы нападали на Русь 12 раз и столько же раз русские на половцев; совместных русско-половецких операций в междоусобных войнах было тридцать 872 872 Гумилев Л. Н. Древняя Русь и Великая степь, с. 485. .

В-пятых, Владимир Мономах писал, что заключил с половцами «19 миров»; он первый привел половецкую рать на Русь для разгрома Полоцкого княжества 873 873 Там же, с. 471. .

В-шестых, в XII в. редкая усобица обходилась без того, чтобы тот или иной князь не приглашал к себе на помощь «поганых» 874 874 Каргалов В. Внешнеполитические факторы развития феодальной Руси. М., 1967, с. 49. .

«Следовательно, половцы и русские, — резюмировал Л.Н., — уже составляли единую этносоциальную систему» 875 875 Там же, с. 478. .

Видимо, иначе и не могло быть. Огромный регион, включающий Древнюю Русь и Великую степь, не был разрезан какой-то жесткой природной границей; лес плавно переходил в лесостепь и затем в степь; зональные ландшафты сочетались с азональными, а значит, должна была сформироваться некая целостная хозяйственная система. Тогда более характерными и нормальными являются не войны и набеги, а интенсивный товарообмен между Лесом и Степью 876 876 Якубовский А. Феодальное общество Средней Азии и его торговля с Восточной Европой в X—XV вв. Вып. 3, ч. 1. Л., 1932, с. 24. . Экономика, как всегда, определяла политику. Ее в свою очередь определяли возможности такого товарообмена.

Граница не была ни жестким природным рубежом, ни этническим водоразделом. Не случайно даже в ХІV-ХVІ вв. сохранились такие полиэтничные (и вместе с тем — «микро-политические») образования на границе Леса и Степи, как Елецкое княжество, «Яголдаева тьма», княжество Глинских (потомков Мамая), опровергавшие концепцию «извечного антагонизма» 877 877 Гумилев Л. Н. Слависты и номадисты. — «Русская литература», 1988, № 2, с. 228. . Настоящая беда шла на Русь не с востока, а с запада. И не одна беда, а много бед.

Типичный двойной счет, принятый на Западе при оценке Запада и Востока, не миновал и нас; более того, он доминировал, это чувствуется и сейчас. Монгольские войска вторглись в пределы Руси в 1237 г., и к концу 1240 г., одержав победы во многих сражениях, подчинили себе чуть ли не всю страну. Новгород, по оценке Э. Хара-Давана, спасла лишь апрельская оттепель и бездорожье 878 878 Хара-Даван Э. Чингисхан как полководец и его наследие. Элиста, 1991, с. 159. . Тут нечему удивляться, ибо до того (правда, не за три, а за двадцать шесть лет) ими был покорен почти весь Азиатский континент, а значит, на Русь обрушилась концентрированная мощь всей Азии 879 879 Кожинов В. В. «Монгольская эпоха» в истории Руси и истинный смысл и значение Куликовской битвы. — «Наш современник», 1997, № 3, с. 194. .

Этому предшествовало пагубное изменение всей геополитической обстановки, резкое ухудшение положения Руси в тогдашнем мире — и в «дальнем», и в «ближнем зарубежье», плюс утеря координации внутри самой Руси. Л.Н. назвал это «вереницей бед» 880 880 Гумилев Л. Н. Древняя Русь и Великая степь, с. 490. . Грозная беда надвигалась с Запада: началось завоевание Прибалтики немцами; была основана Рига; в 1201 г. учрежден орден меченосцев; Ревель, основанный датчанами в 1219 г., стал базой наступления на Северо-Западную Русь. Немцы взяли основанный русскими Юрьев и не пощадили там ни одного русского. Это было страшнее поражения на Калке в 1223 г., и, может быть, еще страшнее потому, что все это не находило никакой реакции в Новгороде — наиболее угрожаемом форпосте Руси.

В 1204 г. пал Константинополь, захваченный французско-итальянскими крестоносцами — врагами православия. «Русь перестала быть, — писал Л.Н., — частью грандиозной мировой системы, а оказалась в изоляции, охваченная в клещи двумя крестоносными воинствами» 881 881 Там же, с. 492. . При этом Европа в начале XIII в. прошла менее ⅓ нормального цикла этноса; ее «распирала» пассионарность, а славянские князья воевали друг с другом, не замечая, как тает территория Руси. Галичина, бывшая ее передним краем на юго-западе, была разделена поляками и венграми. Русь находилась в стадии обскурации 882 882 Там же, с. 498. .

Стандартное объяснение русских поражений — «феодальная раздробленность Руси». Л.Н. считал иначе: он видел основную причину в спаде пассионарного напряжения, в старении этнической системы 883 883 Там же, с. 505. .

Монгольское нашествие (1237–1240) Л.Н. называет «бедой девятой». Факты хорошо известны: Батый разгромил Рязанское княжество, во Владимирском взял 14 городов, завоевал Торжок и «злой город» Козельск; затем пал Чернигов, а в 1240 г. — Киев. Дальше был рейд на Венгрию и Польшу. При этом Л.Н. категорически отвергал миф о «спасении Европы», широко распространенный с давних времен (еще А. Пушкин был им «заражен»). Он отмечал «отсутствие благодарности» у Запада; вместо нее было благословение крестового похода против православных 884 884 Там же, с. 507. .