Юрий Щербак - ЧЕРНОБЫЛЬ

Мне кажется, что большинство людей нескоро отойдет от этой ситуации. Образовался какой-то психологический надрыв, какая-то ущербность. Люди, вернувшиеся оттуда, не могут влиться в "гражданскую", обыденную жизнь. Они сталкиваются с дикой ситуацией. Люди полярно разделились: одни считают чернобыльцев героями, другие - проходимцами, третьи - "заробитчанами", как говорят на Украине - теми, кто гонится за длинным рублем. Я изнемогаю от звонков, от приездов и исповедей ребят, которые плачут, рассказывая, как им непросто на "гражданке". Я не знаю ни одной судьбы тех, которые буквально бросались на четвертый блок и на кого бы не писали гнусных бумаг, кого бы в чем-то не обвинили. Дикость какая-то…

Самая пронзительная и страшная для меня ситуация в Зоне - когда надо было беззащитных ребят посылать в поля высокой радиации. А они шли добровольно и сознательно. У меня в голове не укладывалась ситуация, при которой ничего не оказалось - ни специальных костюмов, ни специальных механизмов, ни подходов аварийных.

Если бы у нас была правильная концепция, мы бы могли закрыть блок еще в мае, чтобы он не дымил на Киев. Но, к сожалению, закрытая Зона оказалась в полной мере закрытой и для людей, которые могли бы что-то сделать. Принимались в закрытой Зоне закрытые решения, хотя, казалось бы, в этой ситуации должна была сработать демократия.

Чернобыль - трагедия, которую, я думаю, нам повторно не пережить.

И вот по какой причине: во-первых, чисто катастрофически, если что-то подобное случится еще с одной станцией.

Последствия. Люди трепещут от одной мысли, что нечто подобное может произойти. Можно пережить одну, другую трагедию. Но переживать глобальные трагедии - мозг не выдерживает. Точно так же, как при землетрясении человеческий мозг не выдерживает потрясения. Когда под ногами земля шатается. Вот это ситуация Чернобыля.

Но самое страшное: ничего не изменилось. Потому что опять позволительно этим людям из Минатомэнерго выказывать равнодушие к нуждам людей, к их тревогам, демонстрировать совершеннейший однозначный взгляд, что вот мы, мол, решаем, это наше дело, а вы некомпетентны и не можете этого понять.

Ситуация с АЭС на грани непонимания того, что мы творим. Некто, к примеру, создает что-то. Конструкцию такого реактора. Некто другой, обеспокоенный за свою отрасль, воплощает это в металл. Но остается только одна организация, которая могла бы воспринимать происходящие события правильно: это - люди. Им наплевать на отрасль, наплевать на монополию какой-то группы ученых, у них есть боль за то, что может произойти. Но, к сожалению, эту организацию никто не слушает.

Чернобыльская катастрофа, по моему убеждению, была неизбежна, неминуема. Она могла бы произойти не сейчас, а через год. Но все равно бы произошла.

Но есть вещи пострашнее: мы стоим на пороге создания монстров, которые будут контролировать нашу жизнь. Взорвутся они - и мы будем бессильны что-то сделать. Мы - заложники у этих "четвертых" блоков. Это страшно.

Это боль моя. Мне кажется, что мы сейчас говорим о демократии не для того, чтобы кого-то из могилы выбросить - Сталина или Троцкого, - не это нас волнует при слове демократия. Нас волнует возможность вторгнуться в какую-то закрытую отрасль, для которой что регион Украины, что Белоруссия, что Куба - без разницы. Ты только прикажи, в каком регионе строить и работать. И больше никаких нравственных начал. Неконтролируемость отрасли приводит к таким последствиям. А это катастрофа, могущая перерасти в самоуничтожение. Поэтому даже те трагедии, что были в нашем государстве до этого - даже политические процессы 1937 года, сталинские репрессии, - они меркнут перед этим, поскольку здесь речь идет о полном самоуничтожении.

Демократию я понимаю не только как право нагрубить какому то начальнику или возможность выбрать очередного руководителя, а потом его снять - мы через такую демократию, наверное, еще в гражданскую войну проходили, когда выбирали разные комитеты. Глядя на все через призму чернобыльских событий, я понимаю обеспокоенность миллионов людей, живущих в нашем регионе, за судьбы необратимых последствий, к которым может привести одно неосторожно принятое и выполненное решение. Сейчас мы сталкиваемся с такими проблемами, которые могут быть катастрофичны в целом. Поэтому демократия сегодня - не от политики идет, а идти должна от сути жизни. От научного подхода, от восприятия действительности, от взгляда на экологию, на окружающую среду, на технические решения.

Я бы поставил это вне политики, потому что какая же может быть политика, когда человек обеспокоен самыми фундаментальными вещами: он хочет, чтобы жил его ребенок, ваш ребенок, их ребенок.

И потому решения, затрагивающие жизнь и существование огромного количества людей, целой нации, они должны быть демократичны. С момента их создания - до их внедрения. Надо решать самые коренные вопросы жизни, бытия народа.

Вот много разговоров идет сейчас о персонале Чернобыльской АЭС. Я за время пребывания в Зоне был много наслышан о "героически пострадавшем персонале ЧАЭС", и было так много грязи вылито, и славных слов сказано… Но спустя два года я понимаю: был бы этот персонал или другой - все равно, сути дела это не меняет. Грустный вывод. Коль скоро мы везде потеряли бдительность, то мы ее потеряли и в Чернобыле, и на других АЭС. Всюду потеряли. Мы потеряли боязнь за свое существование. А это гораздо страшнее, чем бдительность только на одном четвертом блоке. Аппараты становятся нам неподвластны.

А мы до сих пор этого не понимаем. Это какая-то тупая установка неграмотных людей, самоуверенных людей, считающих, что мы можем творить черт знает что - вмешиваться в природу, изменять ее, не думая о последствиях. На самом деле природа этого не прощает.

Ситуация в Чернобыле показала, что мы уже дня не можем жить с такой психологией. Не имеем права.

Нужно менять взгляд на то, что мы творим. А нужно ли, скажем, ставить такой-то блок, если он технически несовершенен? А может быть, лучше ЛЭП протащить от Ледовитого океана сюда? Да я бы отдал свою зарплату, чтобы это сделать. И миллионы людей бы отдали.

Перед нами стоит дилемма: либо мы меняем всю свою идеологию, включаем демократические механизмы и прислушиваемся не только к мнению группы людей - конструкторов, строителей, - а всего народа, либо мы погибнем.

В свое время я учился в Харьковском авиационном институте. У нас тогда разрабатывалась безумная идея: создать самолеты с атомным двигателем. Возить над головами людей всю эту гадость - реакторы, топливо. К счастью, идею зарубили. Но я запомнил это сумасшествие. А потом учился на ядерном отделении физфака Харьковского университета, сейчас занимаюсь теорией плазмы.