Феликс Кузнецов - ПУБЛИЦИСТЫ 1860-х ГОДОВ

Молодежь на суд не попала: дело слушалось в закрытом порядке. Что же касается «Отщепепцев», то книга после суда приобрела небывалую популярность. В 1870–1872 годах «Отщепенцев», по воспоминаниям современников, литографировали в революционно настроенных студенческих кружках дважды. В 1872 году «Отщепенцы» были переизданы группой революционной молодежи (В. М. Александровым при содействии Веры Любатович и Живко) в Женеве и почти весь тираж (1500 экземпляров) переправлен в Россию.

Это была одна из главных акций «Кружка чайковцев», организованного Марком Натапсоном в 1870 году и сплотившего большое число студенческой молодежи Петербурга, Москвы, Одессы, Киева. Полагая главной своей задачей подготовку молодежи для предстоящей революционной деятельности, чайковцы в развитие традиций шестидесятников организовали целое «Книжное дело», которое распространилось по всей России: от Петербурга до Одессы, от Москвы до Вятки. Чайковцы предприняли собственное издание книг не только в России, но и за границей. Одной из первых книг, отпечатанных там, и были «Отщепенцы» Н. Соколова. В деле IIIотделения «О шифрованной переписке лиц, проживающих за границей», мы читаем: «Эльсниц сознался… Сегодня он снова был спрошен и объяснил, что в феврале месяце приезжал в Москву Смирнов на одни сутки, где и условился с Эльсницем издавать «Отщепенцев», революционный журнал, сочинения Чернышевского». В том же деле приводится выдержка из шифрованного письма из-за границы, перехваченного III отделением: «Отщепенцы» готовы (1500)».

Книга, отпечатанная спервоначала в легальной типографии и представленная в цензуру, смогла проникнуть к читателям лишь путем нелегальным, «подземным», как говорили в ту пору. В течение ряда лет она выполняла свое предназначение: будоражила умы, воспитывала «отщепенцев» от самодержавно-крепостнического строя, социалистов и революционеров.

По свидетельству видного революционера семидесятых годов И. С. Джабадари, «Отщепенцы» Соколова «тогда гремели в Петербурге» ими «зачитывалась молодежь». «Соколов обратил в социализм многих своими статьями г. «Русском слове» и книгой «Отщепенцы», — писал в «Записках революционера» П. Кропоткин. Народоволец Н. А. Морозов вспоминал в «Повестях моей жизни»: «Отщепенцы» книжка, полная поэзии и восторженного романтизма, особенно нравившегося мне в то время, возвеличивавшая самоотвержение и самопожертвование во имя идеала, унесла меня на небо».

С тех пор эта единственная в своем роде в русской публицистике книга ни разу не переиздавалась и давно стала недоступной читателю библиографической редкостью.

Книга Соколова и Зайцева и в самом деле имеет мало общего с «Отщепенцами» французского публициста Валлеса. Валлес писал о непризнанных поэтах, ученых, художниках, о людях, живущих «вне общества» и стихийно враждебных ему. «Отщепенцы» же Соколова и Зайцева — протестанты, отрицатели, революционеры, которые сознательно «расходились» с обществом и отрешались от него». Это люди, не принимавшие несправедливости эксплуататорского общества, дерзнувшие в тех или иных формах протестовать против него.

У всех у них есть общие черты, по которым их узнают и «во главе восставших против невыносимой тирании», н «в задних рядах умирающего с голоду пролетариата». Общество узнает их «по нежеланию идти с ним рука об руку, по тому отвращению их к рутине, которое общество называет «неправомочность», по тому шумному и грозному или молчаливому и подавленному протесту против него, который выражается во всей их жизни и даже в смерти, несмотря на их имена — прославленные или обесславленные, громкие или безвестные, памятные или забытые среди грохота революций и битв или среди холода и голода грязных улиц».

В книге идет речь о ненависти общества к революционным отщепенцам, вся вина которых в том, что «они видят беду раньше других…», смело говорят обществу «о гнилости и ветхости его основ». За это они подвергаются гонениям со стороны тех, кто убежден: «…Надо спасать общество от их критики, спасать верования и убеждения от их отрицания… Вечное, постоянно повторяющееся заблуждение! Как будто здоровым, живым принципам, тем, у которых есть будущность и которым в настоящем принадлежит не один только материальный мир, не одни только фактические отношения, но и вера людей, и нравственный мир общества, как будто им страшна какая бы то ни было критика! То, что живо, то, чему верят искренно, не нуждается в защите силой, в ограждении от отрицания и в материальном покровительстве. Преследование отрицателей, критикующих общество, свидетельство слабости его, — значит оно само в себя не верит, не верит в свою веру, в свою нравственность, в свое добро в свое достоинство… И вот оно, неверующее, защищает верования, отрицающее само себя, преследует отрицания, между тем как отрицатели — единственные верующие в нем люди».

«Без отрицания нет веры, как без веры нет отрицания, — утверждают авторы книги. — Как для того, чтобы иметь право отрицать, нужно во что-нибудь верить, так и веру можно сохранить в падающем иди развращенном обществе только отрицанием. В прогнившем обществе все идет навыворот: атеист делается инквизитором и ожесточенно преследует малейшее отступление от догмата; развратники отстаивают нравственность; юридические убийцы вопиют против отрицания права… Никто не видит ни малейшей нужды соглашать слово с делом, принцип с фактом, убеждения с жизнью. Чем высокопарнее рассуждают о святости принципов, тем позорнее контраст между речами и делами; чем выше превозносятся и чем жарче отстаиваются принципы, тем унизительнее и нелепее компромиссы, заключаемые на каждом шагу с обстоятельствами». Книга Соколова и Зайцева — вдохновенный гимн тем «совестливым, смелым и дальновидным людям», которые имеют мужество вступать в конфликт с разлагающимся обществом во имя идеалов правды, добра и справедливости. По сути дела, это публицистический очерк, в популярной, доходчивой форме раскрывающий историю социального протеста, историю революционных и социалистических движений, начиная с античности и кончая XIX веком.

В значительной своей части книга является компиляцией, включающей в себя переводы из сочинений западноевропейских мыслителей: глава «Развалины» заимствована из книги Вольнея «Руины или размышления о революциях империи»; главы о римском стоике Тите Лабцене — не что иное, как перевод памфлета французского публициста Рошара против Наполеона III, и т. д.

Книга, как я уже говорил, делится на две части: первая — «Историческое отщепенство», куда входят главы «Стоики», «Христиане», «Секты», перемежающиеся публицистическими эссе «Как пропадают верования» и «Развалины»; и вторая — «Современное отщепенство», включающая главу «Социалисты» и два особо выделенных подраздела — «Фурье», «Прудон».