Ханс-Отто Майснер - Дело Зорге

Наконец он просто ухватил за руку тоненькую медсестру и сказал ей несколько слов по-японски.

Но либо она ничего не поняла, либо ей было дано строгое указание не разговаривать с иностранцем. Она резко вырвала руку.

В этот момент на веранде появилась Кийоми. Любая другая женщина могла бы неправильно истолковать маленькую сценку, случайным свидетелем которой ей пришлось оказаться. Но Кийоми не придала этому значения. И хотя страх за возлюбленного был очень велик, в присутствии сестры она поступила так, как подобает японке: в глубоком поклоне застыла перед кроватью Равенсбурга.

— Как ваше высокочтимое здоровье? Равенсбург уже спустил обе ноги на пол.

— Слушай, Кийоми-сан, — нетерпеливо воскликнул он, — мне нужно немедленно попасть к твоему отцу в Чокосуку! Это очень важно. Пусть мне принесут мою одежду… Ты на машине? Моей больше нет!

Он почувствовал, что тело отказывается ему служить, в затылке загудело, и он потерял равновесие. Кийоми и сестра быстро уложили его обратно в постель.

— У меня есть машина, и я тотчас привезу отца сюда.

Она поняла, что дело очень серьезное, и не стала терять время на разговоры. Равенсбург был благодарен ей за это. Присутствие маленькой медсестры вынуждало Кийоми строго соблюдать японские обычаи: она не могла поцеловать возлюбленного. Склонившись перед ним в глубоком поклоне, девушка улыбнулась и вышла.

Рихард Зорге шел по тщательно ухоженному парку принца Йоситомо.

После своего назначения премьер-министром принц продолжал жить в собственном доме. Он чувствовал себя здесь независимо. В служебной квартире он неизбежно оказался бы в гуще происков и интриг враждующих политических группировок. А тут его окружали надежные слуги и секретари, в преданности которых он уже не раз имел возможность убедиться.

К числу этих преданных людей в первую очередь относился Сабуро Танака, бывший уже много лет приближенным принца.

Чтобы понять причины тесной дружбы Йоситомо с его личным секретарем, нужно знать, что Япония под маской современного государства все еще хранила многие черты феодального строя. Тем более что как феодальное государство она прекратила свое существование лишь в 1867 году. Семейство Йоситомо до этого времени считалось правящим, так же как в Германии в свое время курфюрсты Липпе-Детмольд или герцоги Саксен-Майнинген. Подобно тому как в средние века в Германии, эти японские принцы были окружены своими рыцарями, преданными им не на жизнь, а на смерть.

Эта связь между влиятельными феодалами-даймё и самураями, как назывались рыцари, сохранившаяся после образования современного японского государства, оставалась и теперь, несмотря на сильное влияние западного мира. Поэтому не было ничего странного в том, что собственный дом Танаки стоял в парке премьер-министра и секретарь чувствовал себя здесь хозяином.

Деревянный дом на сваях внутри был более просторным, чем казался снаружи. Он был обставлен в японском стиле, с большим вкусом, который мог оценить лишь такой знаток Японии, как Рихард Зорге.

Знание японской культуры, столь редко встречающееся у иностранцев, уже давно сблизило Танаку с немецким журналистом. Кроме того, секретарь учился в Германии и был сторонником германо-японского сближения. Танаке льстило, что Зорге, крупный журналист и приятель немецкого посла, подружился с ним еще в то время, когда Сабуро совершенно не имел политического влияния.

Разумеется, Танака и не подозревал, что доктор Зорге, прекрасно разбиравшийся в обстановке и до тонкостей изучивший образ мышления и характер японцев, еще несколько лет назад пришел к выводу: рано или поздно принц Йоситомо станет главой правительства, а Танака, его правая рука, приобретет большое влияние. Зорге искал сближения с Танакой задолго до того, как это могло прийти в голову кому-нибудь другому. И когда спустя некоторое время другие начали добиваться расположения Танаки, Зорге уже прочно сидел в седле этой дружбы и без труда избавлялся от нежелательных конкурентов.

Как это принято в японских домах, Зорге в прихожей снял ботинки. Танака в темном, украшенном гербом хаори сидел на полу за низеньким письменным столиком. Увидев Зорге, он отложил в сторону кисточку для письма и поднялся, с неподдельной радостью по-японски приветствуя нежданного гостя.

Для Танаки это приветствие было делом нелегким, так как его талию при всем желании нельзя было назвать стройной. А вежливый человек по японскому обычаю должен, положив ладони на колени, почти горизонтально склониться вперед. При этом полагалось как можно громче втянуть в себя воздух. Хозяин не имеет права выпрямиться до тех пор, пока не будет уверен, что гость уже закончил поклон.

Зорге, в кругу европейцев пренебрегавший этикетом, с японцами очень строго соблюдал принятые у них формы вежливости. В этом была одна из причин их хорошего отношения к нему.

— Мой жалкий дом благодаря посещению уважаемого друга стал дворцом, — начал Танака серию изысканных приветствий.

— Когда работа начинает становиться в тягость, — улыбнулся Зорге в ответ, — лицезреть человека, которого ценишь, — наилучший отдых.

Они еще некоторое время обменивались любезностями в том же духе, стараясь перещеголять друг друга новизной своих выражений. Ведь образованные люди должны избегать избитых фраз!

Наконец Танака раздвинул бумажные двери в соседнюю комнату и предложил гостю выпить чашку чая.

Чайная комната (ни один приличный дом не может обойтись без нее) имела всего три стены. Четвертую заменял сад. Вид, открывающийся отсюда, каждый раз приводил Зорге в восхищение. Окруженный с трех сторон высокой стеной из вечнозеленых деревьев и кустарника сад едва ли превосходил по площади комнату. И тем не менее это была Япония в миниатюре: тут были и долины, и горы, и даже маленькая речушка, с журчанием бежавшая среди поросших мхом камней и впадавшая в озеро. На островке, обрамленном цветами лотоса, виднелся храм, к которому вел красный лакированный мостик — точная копия известного моста Никко. Карликовые лиственные деревья — предмет особой любви японцев, каждое из которых стоило много тысяч иен, — дополняли впечатление.

Появилась служанка и, склонившись перед гостем, протянула ему чашечку с зеленым чаем.

Зорге обеими руками взял тончайший фарфор и, поклонившись, выпил горький напиток, сходный с нашим чаем лишь по названию.

Только после окончания этой церемонии гость имел право перейти к цели своего посещения.

Зорге начал очень осторожно, издалека.

Танака понял, что речь пойдет о важных вещах. Рихард заговорил сначала об обстановке в целом, затем заметил, что необычная напряженность в мире может вызвать и необычное разрешение этой напряженности. Одним словом, не исключается взрыв в совершенно неожиданном месте.