Грейс Слик - Любить кого-то?

Мы сидели в полутьме за сценой, ожидая начала концерта. Подошел Билл Лаундер, наш тур-менеджер. Он, как обычно, принес пластиковую тарелочку, поделенную на секции, чтобы содержимое не смешивалось. В одной секции были витамины, в другой - порошок от насморка, далее - метедрин в гранулах, кокаин, ЛСД и что-то от головы. Мы все сделали несколько понюшек того, что казалось кокаином, но было темно, мы перепутали секции и в результате приняли столько кислоты, чтобы отъехать на всю ночь.

Минут через пятнадцать после начала концерта я взглянула на Марти и увидела, что его лицо похоже на мозаику. Кислота начала действовать, мы глупо улыбались друг другу и говорили: "Гм, кажется, это был не кокаин..." Играли мы в "Фаргодоме", стадионе в форме чаши - зрители сверху, музыканты внизу, - что только добавляло ситуации странности. Полное ощущение, что лежишь на операционном столе, а вокруг тебя бригада хирургов.

Мне всегда нравилось, как Джек играет на басу, поэтому, как только он начал соло, где я должна была аккомпанировать ему на фортепиано, я прекратила играть и повернулась к колонкам. Мне даже в голову не пришло, что это может разрушить песню! Уверена, каждый рок-музыкант шестидесятых знает истории о глупостях под кайфом на сцене. К счастью, обычно зрители накачивались еще круче, чем мы, и принимали все как должное.

Старые добрые дни...

Ах, да, детки! Это было до того, как все "стали слабыми, а жизнь - управляемой сверху.

До того, как "все вместе" стало "соподчинением".

До того, как черные стали убивать друг друга, выясняя, чья музыка лучше.

До того, как белые изобрели политкорректность.

До того, как шлепок по заднице стал "сексуальной агрессией".

До того, как ваша жизнь стала зависеть от того, сможете ли вы починить компьютер." - Журнал "Newsweek", 2 июня 1997 года .

Конечно, "свободные психоделические шестидесятые" состояли не только из веселья. Подумайте:

Молодежь убивает друг друга в дерьмовой Вьетнамской войне.

В Кентском университете расстреливают студентов.

Полиция использует против мирных демонстраций дымовые шашки и слезоточивый газ.

Бирмингем пытается заткнуть черных собаками и водометами.

А президент, министр юстиции и борец за гражданские права застрелены наемными убийцами.

Шестидесятые были временем, когда люди с электрогитарами наивно, но твердо думали, что могут победить агрессию в людях, написав пару хороших песен и врубив усилитель на полную мощность.

Вот и все про кислоту. Может, она и была под запретом, но на мое здоровье никак не повлияла. Моим наркотиком был алкоголь, именно в пьяном виде я выдавала все мои конгениальные ремарки, вроде той, в музее Уитни. Это - легально , хотя и заставляет мужей и жен убивать друг друга, заполняет тюрьмы, увеличивает число автокатастроф, травм и больничных листов. Если бы не мое пристрастие к алкоголю, Марти Бэйлин не сказал бы как-то в интервью: "Грейс? Спал ли я с ней? Да я бы к ней близко не подошел!" Интересно, на что это он так реагировал? Что-то я не помню (наверное, пьяная была). Если бы не мое пристрастие к алкоголю, я была бы богаче на два миллиона долларов, которые заплатила адвокатам. Такие дела.

Я не притрагивалась к героину, но не из моральных или иных соображений; просто это не казалось особенно веселым. Первым героинщиком которого я видела, был один замечательный гитарист, зашедший как-то к нам в студию послушать новую запись. Я приехала записываться и не ожидала его встретить. Он сидел на стуле в холле, уронив голову на бок и пуская слюни. (Я знаю, вам интересно, кто это был, но поверьте, вы узнаете об этом не от меня.)

- Что это с ним? - спросила я ребят.

- Героин. Только что вмазался, сейчас оклемается.

- Если он хочет спать, почему в постель не идет?

В ответ только улыбки.

Мне нравились наркотики, помогающие радоваться активному существованию. Я просто не понимаю, зачем наживать себе геморрой - доставать деньги, находить торговца, вкалывать дозу, блевать и впадать в кому - а потом страдать от невозможности бросить.

Пока я не услышала альбом "The Beatles" "Revolver", их музыка мне не нравилась. Когда "шваброголовые" участвовали в "Шоу Эда Салливана", позвонил один приятель: "Обязательно посмотри! Они великолепны!" А я увидела четырех парней в прилизанных костюмах, с прилизанными прическами, поющих прилизанную песенку "I Wanna Hold Your Hand". Лет в двенадцать, я бы, может, еще повелась...

Моей идее рок-группы больше соответствовали "The Rolling Stones" - крутые интеллектуалы, играющие драйвовый рок с нахальными текстами, и каждый из них сам решал, что надевать и как выглядеть. Мне нравилось, как Джаггер приглашает зрителей принять участие в развлечении. Женщины в это время исполняли либо фолк, либо блюз - но мне это не подходило. Хулиганский образ Джаггера был понятнее. Я не копировала его стиль пения или манеры, но, слушая его музыку и наблюдая его концерты, понимала, как сделать все по-своему - и наплевать на цензуру. Джаггер и "Stones" были единственным, чего мне не хватало на Монтерейском фестивале.

Остальное было идеально.

Сейчас концерты на открытом воздухе - обычное дело, но до Монтерея я ничего подобного не видела. Фестиваль организовали Лу Адлер и "The Mamas and the Papas", и он оказался единственным на моей памяти, прошедшим без эксцессов.

Стоял июнь 1967 года. Было выбрано красивое местечко на побережье около Кармеля, места было много, зеленая лужайка была окружена кипарисами и соснами. В отличие от большинства летних концертов, где солнце палило немилосердно, здесь солнечные лучи лишь кое-где пробивались сквозь густые ветви, превращая все в подобие диснеевского Шервудского леса. За деревьями, по периметру сидячих мест, располагалось штук тридцать маленьких палаток, украшенных цветными лентами и самодельными плакатами, где продавались всевозможные предметы - от самодельных ботинок и пряжек до картин художников-любителей. Даже ларьки, торговавшие едой и концертной атрибутикой, были затейливо раскрашены. Нигде не было видно логотипов больших компаний.

Большинство выступавших музыкантов я уже знала по записям, от Отиса Реддинга до Рави Шанкара, но никогда не видела их "живьем". Программа представляла все направления "новой" музыки: черная, белая, западная, восточная, рок, блюз, инструментальная музыка, поп, фолк - три дня фестиваля из сплошных звезд (кое-кого из них можно увидеть в фильме про Монтерей по VH1 или MTV). Кусочек с "Jefferson Airplane", правда, не сильно удался: камера на мне, я проговариваю слова "Today". Но это - песня Марти, и его голос на записи. Я, естественно, знала текст, и пропевала его тихонечко, играя свою фортепианную партию, а инженеры, зная о такой моей привычке, микрофон выключали. Но в фильме движения моих губ идеально "ложатся" на вокал Марти, и похоже, что это я пою. Двадцать пять лет назад Марти, наверное, не был сильно доволен, что никто не заметил этой ошибки, и мое "пение" осталось в окончательной версии фильма. Уверена, сейчас он находит все это смешным.